Грехи негодяя
Шрифт:
«Его рука?» – удивилась Оливия.
Правая рука Клейтона, на которой постоянно была перчатка, дернулась, но на этот раз он не убрал ее за спину.
«Выходит, эта дама что-то знает про его руку…» – подумала Оливия. Она подошла вплотную к Клейтону, вынудив нахалку отойти. Как она смеет вести себя настолько нагло?!
Генеральша надула губы.
– Не могу поверить, что ты не навестил меня. Я была так одинока…
«Теперь она, похоже, намеревается переспать с ним!» – возмутилась Оливия.
Генерал
– Мне жаль, что я не могу уделять тебе больше внимания, моя милая. В последнее время очень много дел. Чего стоит один только сегодняшний скандал с митрополитом. Люди возмущены. Самое время напомнить царю, чтобы не слишком доверял этим темным лошадкам.
– Какой скандал? – спросила Катя, расставлявшая чайные чашки.
Супруга генерала улыбнулась с видом абсолютного превосходства.
– Митрополит арестован! – сообщила она.
– А в чем его обвиняют? – спросил Клейтон.
На физиономии генеральши отразился праведный гнев.
– Он убивал юных девушек. – Генеральша потянулась к Клейтону. – Ох, я так боюсь!..
Оливия взяла Клейтона под руку, оттеснив наглую даму.
– Слава Богу, у вас есть муж, – сказала она.
– Может быть, перейдем к столу? – спросила Катя.
Вскоре все расселись, и Оливия решила, что одержала победу; ей удалось занять место рядом с Клейтоном, а генеральше пришлось сесть напротив.
Но тут генеральша подалась вперед, и ее груди едва не вывалились на стол. При этом она окинула соперницу торжествующим и насмешливым взглядом.
Тогда Оливия решительно положила руку на колено Клейтона. Она не смотрела на него, поэтому не знала, на чьей стороне его симпатии в этом поединке, но он по крайней мере не сбросил ее руку.
Катя быстро разлила чай – такой скорости в столь сложном процессе Оливии еще не приходилось видеть.
– Итак, генерал, вы должны рассказать мне о вашей славной победе при Винково. Я никогда не устану слушать рассказ об этом замечательном сражении, – проговорила хозяйка.
Чрезвычайно довольный собой Смиркин с улыбкой пригладил усы.
– Это и в самом деле был замечательный бой. Мы захватили артиллерию из-под носа у Мюрата. Говорят, что из-за этого Наполеон и бежал из России. А барон, как всегда, был в гуще событий. Помню, как он устремился в бой на своем вороном жеребце…
Клейтон кивнул:
– Насколько я помню, именно вы тогда дали мне другого коня.
Смиркин усмехнулся:
– Совершенно верно. Отличный был конь.
Клейтон в задумчивости покачал головой.
– Ох, даже не знаю, что могло бы произойти, если бы не вы, генерал. Ведь состояние моего собственного коня было весьма плачевным.
Генеральша подалась еще немного вперед. Ее груди, можно сказать, лежали на тарелке рядом с лепешкой.
–
– О, это трагическая история… – начал Клейтон.
И генеральша приготовилась слушать. Оливия же, глядя на ее груди, вдруг и впрямь почувствовала ужасную головную боль, на которую Клейтон предлагал ей сослаться. И стала прямо-таки нестерпимой. Но Оливия отказалась уступать Клейтона этой женщине. Она уже открыла рот, чтобы указать генеральше на непорядок в ее туалете, но Клейтон предостерегающе сжал ее руку, не позволив заговорить.
– Все дело в том, что конь не должен испытывать нежных чувств к свинье, – сообщил он.
– К свинье? – переспросила Катя.
– Ну да… У меня был отличный конь. Но он отказывался отходить от одной из свиней, которых в полку возили для еды.
Генерал хмыкнул.
– То еще было зрелище. – Он действительно верил, что все это видел.
– К сожалению, одному из кабанов это не понравилось, и он напал на коня, – продолжал Клейтон.
– Кабан напал на твоего коня? – спросила Оливия.
Клейтон взглянул на нее с такой абсолютной и подкупающей искренностью, что ей пришлось зажать рот кулаком – якобы от страха, – чтобы не расхохотаться.
Катя сделала глоток чаю и закашлялась.
– Нападение был неожиданным и жестоким, – заявил Клейтон.
– Но боевой конь наверняка мог убить кабана копытом, – заметила генеральша.
Клейтон протяжно вздохнул.
– Кабан собрал на помощь своих друзей. Мой Клутер сражался как лев, но, увы, когда я подоспел на помощь, было уже слишком поздно.
Теперь Оливия не сомневалась: в этой истории не было ни слова правды и рассказана она была для нее. Клутером звали одного из рабочих на фабрике ее отца. Это был своенравный злобный старик с лошадиным лицом.
– Они убили коня? – спросила генеральша.
– Нет, но он после этого стал бояться хрюканья и других громких звуков, и на поле боя от него было мало толку.
Тут Оливия вскочила из-за стола. Она была не в силах сдерживать смех. Вероятно, ее лицо уже стало красным от усилий не хихикать, как идиотка.
– Извините, я слишком чувствительна для таких историй. Мне надо отдохнуть… прийти в себя.
Генеральша окинула ее презрительным взглядом и проговорила:
– Прошу вас, продолжайте, барон. Я нахожу ваш рассказ потрясающим.
Клейтон покосился на Оливию, потом вновь заговорил:
– В общем, когда к его страху перед цыплятами, от которого он страдал уже давно, добавился страх перед хрюканьем, вы, генерал, мудро посоветовали мне его сменить.
Оливия с позором бежала. Она успела добежать до лестницы и рухнула на ступеньки, давясь от хохота. Интересно, как шпионы Голова объяснят ему ее странное поведение?