Грешница в шелках

Хантер Мэдлин

– Если бы я так же хорошо рисовала, непременно продала бы несколько картин, – заявила Мэриан.

– Возможно, и мама что-то продала. – Селия пожала плечами. – К сожалению, я слишком мало о ней знаю, – добавила она, доставая из сундука новые листы картона.

– О, да их здесь много… – пробормотала Мэриан. – Что ж, я, пожалуй, пойду. Мы с Беллой хотели сегодня сходить на рынок и сделать кое-какие покупки.

Мэриан ушла, а Селия, стоя у сундука, продолжала разглядывать картины и рисунки матери. В основном тут были пейзажи, но попадались и довольно

странные работы – тщательно нарисованные и раскрашенные гербы дворянских семей. Заинтригованная, Селия внимательно рассмотрела их. А затем, случайно перевернув один из листов, увидела на обороте какие-то цифры. Она проверила другие листы и на всех обнаружила цифры. Правда, на некоторых было всего лишь несколько цифр, а на других – длинные столбцы.

– Что бы это значило?… – пробормотала Селия, рассматривая цифры.

Она стала просматривать обратные стороны всех остальных листов – и вдруг замерла, раскрыв рот. Селия поняла, что означали цифры, но это открытие не только удивило ее, но и встревожило.

Снова и снова перебирая картонные листы, Селия пыталась убедиться в том, что не ошиблась в своих догадках. Но в какой-то момент дверь отворилась, и Мэриан сообщила, что прибыл фургон с цветами.

– Пойдем со мной, Дафна. Я должна показать тебе кое-что, – сказала Селия после того, как все растения были размещены в «светлой» гостиной.

Она повела подругу наверх, в свою спальню, а Верити и Одрианна, зашедшие к Селии, чтобы увидеться с Дафной, последовали за ними.

– Какая милая комната, – сказала Верити, переступив порог спальни. – Такая свежая, простенькая, естественная…

– Ты не поверишь, но тут все устроила моя мать, – ответила Селия. – И здесь все очень отличается от обстановки дома, где она жила большую часть времени.

– Возможно, эта комната напоминала ей о детстве, – заметила Дафна, трогая кисейные занавески. – И если так, то она из простой семьи. Похоже, откуда-то из провинции.

– Да, наверное, – кивнула Селия. Ей вдруг пришло в голову, что именно здесь, в этом доме, знаменитая куртизанка Алессандра Нортроп была самой собой, той женщиной, которую она, ее дочь, совершенно не знала.

Собрав подруг вокруг письменного стола, Селия раскрыла папку (все акварели и рисунки сейчас лежали на ее кровати, а в папке остались только гербы).

– Посмотрите, что я обнаружила. Вот здесь, на обороте, видите? Я убеждена, эти цифры – даты.

– Даты? – переспросила Одрианна. – То есть это… как бы дневник? – Она принялась рассматривать рисунки, потом воскликнула: – О, я знаю некоторые из этих гербов!

– Полагаю, что это своего рода записи, то есть сведения о каких-то людях, – сказала Селия.

Верити взяла один из листов.

– О, а я знаю этот! Он принадлежит одному барону, известному противнику всяческих грехов. Говорят, он постоянно произносил речи по этому поводу. – Перевернув лист, Верити взглянула на даты и добавила: – Похоже, что и этот праведник несколько раз согрешил семь лет назад.

Подруги выразительно переглянулись; все они с

трудом удерживались от смеха.

– Представляю, какие начнутся разговоры, если такое выйдет наружу, – задумчиво проговорила Одрианна. – О, взгляните сюда! Как вы думаете, это отец или сын? – Она указала на один из гербов.

– Уж лучше думать, что это сын, – с усмешкой ответила Дафна. – Потому что сыну – простительнее.

Одрианна, не удержавшись, громко засмеялась.

– Знаешь, Дафна, а мне хочется думать, что это именно отец. Видишь ли, так веселее… Представляю, как была бы шокирована его тщеславная супруга, если бы узнала об этом. Ведь она уверена, что он ее обожает и…

– Мы сможем поговорить об этом позже, – перебила Селия. – А сейчас меня интересуют другие рисунки. Вот, смотрите… Эти рисунки – особенные. Они отличаются от других, потому что только на них нет дат. Таких всего три. И почему-то мне кажется, что эти рисунки имеют отношение к моему отцу.

Подруги склонились над искусно выполненными геральдическими рисунками. Наконец Верити, указав на один из них, заявила:

– Вот герб маркиза Эндерби, Селия. Он как раз подходящего возраста. – Она указала на другой рисунок. – А вот это – барон Барроули. Третий же – граф Хартлфилд. Сейчас ему лет сорок пять, и он унаследовал титул, когда был еще очень молодым.

– Какое это имеет значение? – Селия пожала плечами. – Полагаю, что и графа нельзя исключать.

– Да-да, конечно, – закивала Одрианна. Взглянув на Верити, она спросила: – Откуда ты знаешь все эти гербы? Неужели специально учила?

Верити поморщилась и пробурчала:

– Пришлось выучить. Это было частью моего образования. Жена моего кузена считала, что это поможет мне найти хорошего мужа.

– Но как же узнать, кто есть кто? – спросила Дафна. – Из этих троих двое – лишние. К тому же твой отец может и не знать о своем отцовстве.

– Думаю, что ему все известно, – ответила Селия. – Полагаю, он взял с моей матери слово, что та будет хранить это в тайне. – Селия убрала все рисунки обратно в папку и закрыла ее. Потом снова посмотрела на подруг. – Но мне кажется, что вы сумеете помочь мне.

– Разумеется, мы сделаем все, что сможем, – ответила Одрианна. – Хотя, конечно, ничего не обещаем.

– Я благодарна вам уже за то, что вы согласились помочь. Известно, что мать Саммерхейза обожает сплетни. И очень может быть, что она сможет поделиться с тобой какими-то своими воспоминаниями, если ты назовешь ей имена этих троих.

– Конечно, поделится, – ответила Одрианна. – Только это не означает, что все ее воспоминания – правда.

– Главное – расспроси ее. Возможно, мы узнаем что-то важное.

– Я тоже могу кое-кого расспросить, – сказала Верити. – Тетя Хоксуэлла скоро приедет в Лондон, чтобы заказать новые платья. Мне кажется, и она может что-то знать.

– А вот от меня не будет никакой пользы, – пробормотала Дафна. – К сожалению, у меня нет пожилых родственниц. А мужчины, даже если и знают что-либо, могут промолчать.