Грезы о любви
Шрифт:
Облака все ползли по небу, а тревоги юного полукровки не желали покидать душу. Если с его глупыми мечтами еще можно было что-то поделать, то переживание за отца пожирало изнутри. Нейлин думал о том, жив ли папа, где он сейчас. А что если генерал Рисанэ ошибся? Или северные орки окажутся сильнее? Ведь до этого момента им, эльфам, еще ни разу не удавалось одержать победу в этих коротких приграничных стычках.
Нейлин поднялся с земли и направился к дому. В эту рощу он любил приходить, часто искал в ней успокоения, но сегодня этого явно было недостаточно. Прихватив со стойки меч, Нейлин отправился на небольшую тренировочную площадку, которую отец устроил на заднем дворе. Он помнил каждую доску, каждый гвоздь здесь — ему было две весны, когда папа привез его в свои земли и принялся отстраивать разрушенное поместье. Это были первые
Нейлин тепло улыбнулся, вспоминая те детские дни, и крутанул в руке меч. Отец хорошо обучил его и даже генерал Рисанэ неплохо отзывался о его навыках, но самому полукровке было неудобно сражаться так. И хоть он раз за разом в точности повторял все приемы, вбитые в голову наставниками и любимым папой, но меч продолжал лежать в ладони холодной железкой, а не быть продолжением руки. Хотелось откинуть его и…
Нейлин вздрогнул, когда понял, куда завели его мысли. Он опустил меч и посмотрел на потемневшее небо: он и не заметил, как наступил вечер. А ведь если бы он не был наполовину ликаном, он сейчас был бы с отцом: тот не побоялся бы взять сына с собой. А если бы он мог превращаться? Эта мысль холодной змейкой скользнула в сознание, и он впервые за всю свою жизнь позволил ее развить, а не оттолкнул в презрении. Что если бы он мог превращаться и сражался бы бок о бок с отцом и его воинами? Ведь ликаны практически неуязвимы, он бы мог существенно помочь своим эльфам. Он бы смог защищать Рассветный Лес, как и все остальные. Убивать, рвать, терзать…
Нейлин вздрогнул и поежился, словно от холода: глупости, кровь ликана не давала ему замерзать или мучиться от жары. Его одновременно пугала и притягивала мысль, что было бы, если бы он убил и стал тем, кого в нем видят все. Чудовищем? Или защитником? Убить, отнять одну жизнь — чтобы убивать дальше. Но ведь своих врагов, тех, кто посягает на твои земли, на твою семью и королевство!
И все же возможное превращение страшило Нейлина. Он помнил рассказы эльфов, как ликаны теряют разум и начинают убивать всех подряд, превращаясь в диких животных. Даже в человеческом обличье они ведут себя, словно звери: насилуют и грабят мирных жителей. Ими начинают двигать лишь низменные инстинкты… Нейлин не хотел становиться чудовищем. Он боялся. Боялся неизвестности, боялся, что не сможет сдерживать волчью натуру. Боялся разочаровать отца и навредить невинным. Он так много боялся и все же понимал: когда-нибудь, возможно, совсем скоро, он станет ликаном. Война совсем близко, и единственное, в чем он был твердо уверен — он не останется в стороне.
Внезапно ветер, подувший с севера, принес знакомый, но смазанный запах. Нейлин инстинктивно повернул голову и надежда зажглась в его глазах. Конечно, он мог и ошибиться, ведь без пробужденного внутри ликана он не мог почуять наверняка, но сердце уже радостно забилось. Вернув меч в стойку, Нейлин легко перемахнул через ограду и направился к дороге, на которой вскоре появились всадники. Первым ехал его отец.
Учитывая малую численность магов среди светлых эльфов, не каждый год на обучение в Озерную долину отправлялся хотя бы один маг, поэтому часто у наставника было сразу несколько разновозрастных учеников. Линэль отправили очень рано, едва принцессе минуло двенадцать весен — на этом настоял ее отец, — и сейчас подходил к концу пятый год ее обучения. Она не соврала отцу, когда говорила, что довольна собственными успехами. Легкомысленная и ветреная, в учении она была настойчива и упорна. По одной единственной причине — магия давала небывалую силу и возможности. Стать магом в Рассветном Лесу означало приобрести высокое положение и власть не только над эльфами — что у нее и так было с рождения, — но и над самой реальностью. Стать творцом. Об этом можно было только мечтать, и Линэль упорно шла к своей цели.
Вместе с принцессой обучались еще семь учеников — все они были старше нее, — но из них едва ли двое станут магами. Через пять лет их ждет испытание, которое проходят немногие. Те же, кто по мнению наставника окажутся недостойны, будут лишены дара: его навечно запечатают. Но сейчас еще рано было думать об этом, сегодня
Наставник кивнул принцессе, протягивая фиолетовый мешочек, вышитый золотыми лилиями. Опустив в него руку, Линэль почувствовала, как шарики холодят пальцы, и лишь от одного из них исходил жар. Вытянув его, она громко зачитала имя своего сегодняшнего противника: Вэил.
Как и всегда, их пару наставник оставил напоследок. Стоя в стороне, Линэль с ленцой наблюдала за своими товарищами: они были ей не соперники. И дело не в силе — в магии мало обладать могуществом, нужно иметь голову на плечах. В любом бою, будь то на мечах, в рукопашную или метая огненные шары, главное скорость, ловкость и изворотливость. Выросшая в королевском дворце Линэль не раз наблюдала, как в схватке побеждают более слабые, потому что, в отличие от сильных, идут не напролом, а в обход. И правда, зачем в пустую тратить силы, когда можно немного схитрить? Линэль мысленно улыбнулась. Близилось время боя.
Наконец предпоследняя пара разошлась, и на круглую площадку ступили принцесса и ее противник. Вэил сдержанно поклонился ей, глаза его недобро блестнули: он был не из тех глупых эльфов, что толпой волочились за прекрасной принцессой. Если в постели она еще могла его увлечь, то в учении приходилось играть по-честному. Почти.
Наставник остановился на краю площадки, еще раз напомнил про правила — никаких смертельных заклинаний, никаких немагических приемов — и приказал начинать. Вэил атаковал первым, у Линэль не было шансов опередить его. Он был искусен, он был энергичен, он бил раз за разом, ударяя в защиту принцессы. Его победа была вопросом времени. Вэил был боевым магом, ему лучше всего давались именно дуэли. Единственный шанс победить его — не дать ему атаковать. Как только его противник уходил в защиту, он начинал закручивать сложнейшие комбинации, и в конце концов разрушал любой щит. Этот раз не должен был стать исключением, хотя Линэль держалась долго, это даже начало раздражать Вэила. Он как никогда хотел победить, ведь ценой этой победы стало бы желание. Он уже знал, что загадает своей принцессе.
Одно за другим заклинания Вэила, его хитрые связки, разбивались о достаточно прочный, но лишенный любой фантазии щит Линэль. Топорная работа, но прекрасная принцесса не была мастером магического боя. Когда по щиту прошлась едва заметная трещина, Вэил, не медля ни секунду — пока противница не успела восстановить защиту, — закрутил сложную комбинацию из многоступенчатых заклинаний. Это был его коронный удар, его гордость. Он легко пробил треснувший щит и… вошел в следующий — тонкий и незаметный под верхним. Его структуру Вэил не успел разглядеть, он вообще ничего не успел сделать, потому что все его сложное заклинание, впитавшись во второй щит, отразилось в отправителя с утроенной силой. Оно оглушило Вэила, в себя он пришел спустя несколько секунд. Он лежал на холодных камнях, а над ним звучал голос отца:
— Прекрасный отражающий щит, ваше высочество. Хотя мы их еще не проходили, это программа восьмого года обучения.
— Но ведь это не запрещено правилами. Мне было интересно опробовать его, — прощебетала Линэль и мило улыбнулась поднимающемуся Вэилу. Он едва сдержался, чтобы не сплюнуть. Своей ярости он дал выход только ночью, когда его наконец отпустили целители, и он смог, заперевшись в своей комнате, предаться чувствам. Она его обдурила! Она, Линэль, которая уже пять лет позорно проигрывала дуэли всем, не только ему! Все знали, что она ничего не смыслит в боевой маги!
— Что ты хочешь? — рыкнул он, когда ее силуэт возник на балконе.
— Не злись, — мягко попросила Линэль, скользнув в комнату. От нее приятно пахло цветами и ветром, а виноватая улыбка могла растопить сердце даже ледяного великана. Вэил смерил ее уже более благосклонным взглядом. В конце концов, не стоило ссориться с принцессой. Да и терять такую любовницу не хотелось.
Словно прочитав его мысли, Линэль подошла ближе и ласково, словно кошка, потерлась щекой о его грудь. Сквозь тонкую рубашку он чувствовал ее тепло, и страсть взяла вверх над яростью. Подцепив пальцами ее подбородок, он поднял его и накрыл ее губы властным поцелуем. Она с пылом ответила.