Грезы о любви

Котова Дарья

— У королевы множество обязанностей, я не посмела дольше отвлекать ее от дел.

Селон проницательно посмотрел на супругу: он чувствовал, что она что-то недоговаривает. Они не привыкли что-либо друг от друга скрывать, и первая же скользнувшая на горизонте тень была заметнее войска солдат.

— Меня терзают сомнения, что сестра моя счастлива в браке, — осторожно произнесла Авелис, перебирая складки платья. Селон нежно накрыл ее руку своей.

— Я знал короля Лестера, когда он был еще ребенком, потом юношей и мужчиной. Я видел, как они жили с королевой Илинерой. Наш король добр в сердце своем, хоть норовом и крут. Его взрастила война, но он не будет мучить близких своих, как это делал его отец.

— Король Линэлион… — Авелис не рискнула продолжить: ей было две весны, когда предыдущий король погиб, но все, кто застал его правление, отзывались о нем крайне неприятно.

— Он был… был тираном. Для своей семьи в первую очередь. —

Взгляд генерала затуманился. — Именно он погубил принцессу Элиэн. Не своими руками, конечно.

— Я думала, она погибла в Южной войне.

— Не совсем так… Я не могу рассказать, Авелис, любимая, я дал клятву молчать. Лучше скажи мне, где Эстель? Уже вернулась с прогулки?

— Еще раньше меня. А сейчас она в лечебнице, у Ниранэ. И мне кажется, что мы до вечера можем ее не ждать.

— Хорошо, что у девочки есть занятие и цель в жизни. Целители нам нужны. Особенно сейчас.

— Будет война? — голос Авелис не дрогнул, она никак не выдала своего страха, но Селон чувствовал ее. Он ласково обнял жену и как можно мягче произнес:

— Мы будем стараться избегать этого, но… да. В конечном итоге война неизбежна.

* * *

Практика признания бастардов законнорожденными детьми в Рассветном Лесу была слаба развита по той причине, что у светлых эльфов они появлялись крайне редко, хотя отношение к ним было таким же осуждающим, как и среди людей. Но истоки всего этого лежали в сути светлых эльфов: они были гораздо менее подвержены страстям. Они не были фригидны, лишены влечений плоти, как утверждали смертные, но были далеки от этого, на первом месте у светлых эльфов стояла близость душ и сердец, а потом уже — тел. Именно поэтому у них, заключающих браки по любви (чаще всего), незаконнорожденные дети появлялись крайне редко. Так же играло роль то, что у бессмертных рас была довольно низкая рождаемость. Родители могли ждать десятки и сотни лет, пока Свет не подарит им дитя. С другой стороны, у светлых эльфов не было таких жестких правил, как у людей, касающихся добрачной чистоты. Они жили согласно сердцу, согласно ему и любили. Так что в общем получалось, что склонность светлых эльфов к душевным переживаниям, а не удовлетворению плоти, вкупе с низкой рождаемостью и обычаями заключать браки по любви приводили к тому, что бастарды были редкостью. Чаще всего это были дети запретной любви, когда несчастных возлюбленных разлучают расчетливые родители, очень редко — межрасовой любви и крайне редко — случайной связи. Эльфы были несклонны к легким романам, которые часто практиковали люди, однако… У войны было много сторона, одна из которых — свобода. Когда живешь как в последний раз, становятся неважны многие вещи. Молодость вкупе с опасностью приводила к тому, что среди воинов стали завязываться необременительные связи. Этим грешило немало юных эльфов. Естественно, не все. К примеру, король Лестер был верен своей супруге, да и неженатый тогда генерал Рисанэ был несклонен к подобным развлечениям, а вот для Астеры Феланэ смена любовников была такой же основной целью, как убийство орков. Нарель тоже не был чист, хотя и не увлекался, как генерал следопытов. Но иногда, сидя у костра с бутылкой вина, когда алкоголь и веселье ударяют в голову…

Тогда они устроили привал у западных границ Рассветного Леса — отряд светлых эльфов под предводительством Нареля, несколько оборотней-крестьян и их друзья, трое ликанов. Последних надо было бы перебить, но они оказались обычными селянами, которые даже меч в руке держать не умели, а один даже не превращался. Нарель, которому частенько подчиненные пеняли на мягкость, в тот раз также проявил ее: ликанов не убил, наоборот подкормил и довел до ближайшей дороги. Ночь они провели бок о бок, тогда же он поближе познакомился с той милой девушкой, одной из ликанов. Если бы не серые глаза и волосы, он бы никогда не сказал, что она способна причинить кому-либо вред. Ту ночь он помнил хорошо, вот только соображал — плохо. Наутро они расстались с мыслью, что больше никогда не увидятся, и это не печалило ни его, ни ее. Светлые эльфы из отряда наверняка догадывались, как и с кем провел ночь их командир, и именно поэтому Нарель, в принципе, узнал о существовании сына, когда ему написал один из бывших товарищей. Та ликанша, имени которой он так и не узнал, погибла, когда паладины Ордена Света устроили рейд по пограничным селеньям Фелин’Сена. Ликанам пришлось уходить на восток, где их уже ждали с луками и стрелам светлые эльфы. Часть их была перебита паладинами, часть смогла уйти. Нейлину и его матери не повезло. Спасло малыша-полукровку лишь то, что поначалу у эльфов не поднялась рука убить ребенка, тем более сородича, а потом кто-то узнал в погибшей ликанше старую знакомую их командира, да и малец был похож на лорда Миратэ. Так Нарель стал отцом.

Забрав сына в поместье, он дал ему имя Нейлин — в их роду, как во многих других, существовала традиция называть детей на

определенную букву. К примеру, в королевской семье имена чаще всего начинались на «Л», у Феланэ — на «А», и Рисанэ — на «С», хотя дочь генерал назвал Эстель — из всего существуют исключение. Нарель уже тогда, двадцать лет назад, знал, что Нейлин будет его наследником. За всю свою жизнь он любил лишь одну женщину — Алесту и никогда не променял бы ее на другую. Сердце его было занято. Однако судьба единственного ребенка беспокоила Нареля. Признать бастарда законнорожденным можно было лишь по ходатайству главы рода с одобрения короля. Учитывая, что подобные случаи были редкостью, корона давала разрешение практически не глядя в сами прошения, поэтому Нарель, получив отказ в первый раз, изрядно удивился. Он посчитал это случайной ошибкой. Но на третий год его стали терзать сомнения в… искренности его величества. И хоть Нарель знал его еще в годы войны, невольно он стал задумываться, не предубежден ли король против лорда Миратэ? Причина? Она могла быть лишь одна — Алеста. И все равно Нарелю не верилось, что сдержанный и правильный король может отказывать своему верному подданному раз за разом из-за банальной ревности. Скорее всего, есть какая-то объективная причина, хоть лорд Миратэ ее и не видел. Именно для того, чтобы разобраться в ситуации и добиться для своего сына титула, Нарель сегодня вечером отправился на аудиенцию к королю. Попасть на нее было сложно, но еще сложнее — собраться с духом. Нарель не привык просить, он всегда всего достигал сам, однако сегодня был вынужден примерить роль обычного придворного.

Неприятности начались еще на подходе к кабинету короля, где и была назначена аудиенция. Не успел Нарель ступить с лестницы в коридор, как из самой дальней двери вылетел — по-другому не скажешь — кронпринц, несмотря на идеальный внешний вид, какой-то взъерошенный, словно коврик, который только что прополоскала служанка.

— Лорд Миратэ.

— Ваше высочество.

И хоть старший сын короля держался вежливо, что-то все равно говорило о том, что его высочество в ярости.

Пройдя дальше по коридору, Нарель услышал, как Лоренс, слетевшись с лестницы, по-видимому, встретился с братом и сестрой.

— От отца, Лоренс? — раздался внизу ехидный мужской голос, еще очень молодой.

— Как всегда, не смог угодить собственному королю? — поддержал женский, тоже молодой.

— Славная традиция нашей семьи, пока Лоренс не получит взбучку от отца, он не начнет стараться…

Дальше Нарель не стал слушать, приближаясь к двери кабинета, но, судя по гневному голосу кронпринца, братья с сестрой явно не смогли разойтись мирно. Стража у дверей окинула лорда Миратэ подозрительным взглядом, потом, видимо, узнав, посветлела лицами и пропустила его.

— Ваше величество?

Король поднял голову и жестом пригласил садиться. Нарель прикрыл дверь кабинета и опустился в одно из двух кресел. Лишь бросив беглый взгляд, он уже мог безошибочно указать, кто занимался отделкой кабинета — руку возлюбленной и ее вкус он узнал бы всегда.

— Лорд Миратэ, надеюсь, вы не против, чтобы наша беседа проходили здесь, а не в тронном зале.

— Да, мой вопрос личного свойства.

Король отложил в сторону бумаги, которые просматривал до этого, внимательно наблюдая за подданным. Нарель внутренне поежился от этого холодного взгляда льдистых глаз: сразу вспомнились военные советы, когда они всю ночь проводили у карт, решая, как расставить оставшиеся войска, чтобы не допустить вторжения орков вглубь страны. Тогда, видя тяжелый взгляд короля, Нарель думал о том, что его одного достаточно, чтобы разогнать всех врагов. И мнение это разделили другие командиры, даже Рисанэ, генерал, прошедший ни одну войну, всегда беспрекословно подчинялся правителю Рассветного Леса, не ставя под сомнения его приказы.

— Я вас внимательно слушаю.

— У меня прошение к вашему величеству. Насчет моего сына, Нейлина. Я прошу вас, ваше величество, позволить мне назвать его моим наследником и лордом Миратэ.

Король продолжал смотреть на него, и в его бело-голубых, как два кусочка льда, глазах не отражалась ни одна эмоция — невозможно было понять, о чем думает их правитель.

— Вы ведь уже подавали прошение. Три раза.

— Да, ваше величество.

— Вам непонятен ответ короны?

— Да, ваше величество.

Холоден, как королевская кровь.… Едва ли в мире было что-то холоднее этого безликого взгляда льдистых глаз.

— Нейлин ваш единственный наследник, а я не сделаю ликана главой эльфийского рода.

Нарель склонил голову, обдумывая ответ. Король их справедлив, но дерзости не простит, а отступать было нельзя.

— А если я погибну, ваше величество? Кто продолжит мой род, если не Нейлин?

— Если вы погибните, а я искренне надеюсь, что это не произойдет — вы замечательный командир и верный подданный, я ценю вас, — то земли рода Миратэ отойдут короне, которая, я вас уверяю, найдет достойного претендента для титула лорда.