Громкий шепот

Милас Мари

Понятия не имею, может ли вообще продуть глаза, это ведь не поясница.

– Начинает холодать. Поедем домой? – спрашиваю я.

Он кивает, и мы не спеша бредем к машине. Этот день вымотал меня, и даже привычные каблуки становятся в тягость. Хочется снять их и пойти босиком. Но, боюсь, Макс подаст на меня иск за умышленное причинение вреда моему же здоровью.

Я испытываю странные чувства: не сказать, что мы с Максом чужие люди – не незнакомцы, не влюбленные, но и понятие дружбы кажется чуждым. Как назвать

то, что с фальшивым мужем ты чувствуешь себя дома? Холодный ветер ощущается теплым, морось дождя – приятной, а обычно гнетущая тишина – мягким звуком.

Мы садимся в машину, продолжая сохранять тот самый мягкий звук тишины. Проезжаем всего несколько кварталов, и мелодия звонка прорезает воздух. Макс бросает взгляд на систему мультимедиа, где отображается имя абонента, и напрягается всем телом. Саймон. С лишней агрессией нажав кнопку и странно посмотрев в мою сторону, он принимает вызов.

– Привет, брат, – звучит из динамиков голос, так похожий на голос Макса, но излишне колючий.

Я слышала о Саймоне лишь в небрежных репликах Грейс, но она не желала особо вдаваться в подробности. Да и мне казалось неправильным рыться в жизни Макса без его ведома.

– Что тебе нужно? Я занят.

– Слишком грубо, – цокает Саймон, – нас воспитывали лучше.

Макс делает успокаивающий вдох.

– Ближе к делу, Саймон, – уже спокойнее произносит он.

– Ты не забыл, что у меня скоро день рождения, Эм?

«Эм». Будет странно, если я сброшу вызов?

– Я понимаю, что твоему воспаленному мозгу слишком сложно это понять, но мы родились в один день. К сожалению.

Я выпрямляюсь на своем месте, потому что атмосфера в салоне автомобиля меняется с неимоверной скоростью. А обычно теплый (во всех отношениях) Макс будто бы замерзает.

– Так и быть, ты приглашен на мой праздник. Будут почти все сотрудники нашей фирмы, родители и…

Саймон делает напряженную паузу.

– Саманта, – нараспев говорит он. – Думаю, пора позвать ее замуж. Как раз сделаю предложение на мероприятии. Прости, что опередил.

Мне так противно, что перспектива сбросить вызов становится заманчивее, но Макс и бровью не ведет. Или, по крайней мере, старается. Не знаю, кто эта Саманта, но при звуке ее имени температура упала еще на пару градусов.

– Ты, как всегда, будешь один? – продолжает нагнетать Саймон.

Я вижу, как пульсирует вена на шее у Макса, как руки крепче сжимают руль, как учащается его дыхание. Мне знакомо это чувство.

– Милый, с кем ты разговариваешь? Пойдем в постель, – воркую я, как профессиональная любовница.

Глаза Макса расширяются от шока, и мы чуть не съезжаем с дорожной полосы. Кажется, все участники диалога потрясены моей импровизацией. Проходит пара секунд, и Саймон с удивлением спрашивает:

– Кто это?

Макс

останавливает машину на обочине, поворачивает ко мне голову и как бы спрашивает глазами. Я киваю, потому что заранее знаю его вопрос. Отлично, теперь у нас есть еще и ментальная-миндальная-космическая-или-хрен-пойми-какая связь.

– Моя жена, – отвечает он, не прерывая зрительного контакта. И от того, с какой чувственной интонацией звучит эта фраза, даже мне хочется поверить, что я действительно его жена.

– Что за бред? Кто вообще согласился…

– Я женат, Саймон, и буду на мероприятии вместе с ней. Спокойной ночи. – Макс сбрасывает вызов и продолжает сверлить взглядом дыру у меня во лбу.

Черт, мой язык опять влез куда ему не нужно. Макс мог все отрицать, но не стал этого делать.

– Почему? – спрашивает он, начиная крутить кольцо на безымянном пальце. – Почему ты это сделала?

– Потому что захотела. – Я отвожу плечи назад.

– Нет. Ты сейчас не будешь проворачивать этот долбаный трюк. – Он вскидывает руки, повышая голос. – Почему ты это сделала, Валери?

– Потому что я сказала, что тоже буду выбирать тебя, – произношу на тон громче, хлопая ладонями по коленям. – Это не дорога с односторонним движением, Макс. Ты не можешь вечно быть спасателем для всех и не принимать ничего взамен. Я не могла отпустить тебя туда одного! – рявкаю я.

И это правда. Его брат явно хотел унизить его и сейчас, и на этом мероприятии. Показать Максу, что он не так важен, хотя это, черт возьми, и его день рождения тоже.

Мы что, выиграли с ним в лотерее дерьмовых семей? Почему наши близкие гнилые, как яблоки с одного и того же дерева?

Макс пытается скрыть резко вырывающийся смех.

– Ограничение свободы уголовно наказуемо.

– Не умничай, – фыркаю я.

Только мы собираемся тронуться с места, как на телефон приходит сообщение. Макс с раздраженным вздохом открывает его и тут же меняется в лице. Резко нагнувшись ко мне, отчего из меня вырывается испуганный писк, он начинает рыться в кармане моего пальто.

– Что ты делаешь? – шиплю я, отходя от микроинфаркта.

Что за день вообще такой? Я каталась в чашках, а кажется, что на американских горках.

Макс достает то, что искал, и с рычащим звуком бросает мне на колени. Один взгляд – и сердце останавливается, отказываясь перекачивать кровь. Кожа покрывается почти ощутимой ледяной коркой.

Кольцо. Обручальное кольцо, которое я оставила в больнице.

Я ощущаю на затылке то же холодное дыхание, что и в парке, хотя сейчас на меня явно никто не дышит. Тело не слушается и начинает поддаваться дрожи.

«Я не боюсь. Я не боюсь. Я не боюсь», – повторяю, как мантру.