Громкий шепот

Милас Мари

– Вот об этом я и говорю. Это твое «хорошо» всегда означает другое! – голос Макса вибрирует от напряжения.

– Нет, Макс, – делаю акцент на его имени и щебечу, завязывая кроссовки: – Все хорошо, ты всегда прав.

– Вот! – чуть ли не верещит он, и мне хочется расхохотаться. – Это «Макс» совершенно точно не является чем-то хорошим.

– Все замечательно. Я действительно его балую, ты абсолютно прав.

Макс издает еще один страдальческий стон, достойный мелодрамы.

– Прекрати! –

Он встает передо мной, запуская руку в волосы. – Ты просто невыносима.

– Ладно, – хмыкаю я, пожимая плечами.

– Ладно? – Он удивленно приподнимает одну бровь.

– Ладно, – произношу я со спокойствием удава.

Макс бормочет себе под нос проклятья и делает максимально медленный глубокий вдох.

– Ты не балуешь его, я действительно с ним слишком строг и просто завидую.

Он поглаживает голову Брауни, который прижимается к моей ноге как ребенок, не желающий отпускать свою мать.

– Я об этом тебе и говорила. – Я ласково улыбаюсь, целуя Макса в щеку.

Он удовлетворенно вздыхает:

– Да.

Вот так вот, Брауни, мамочка всегда на твоей стороне.

Макс снимает с вешалки мое пальто и помогает мне его надеть. Выпишите кто-нибудь премию женщине, воспитавшей этого мужчину.

– Вы в курсе, что похожи на милую супружескую пожилую пару? – голос Грейс прорезает тишину, а ее голова выглядывает из дверей кухни.

– Господи Иисусе! – восклицаем мы с Максом в унисон, хватаясь за сердце от испуга.

– Тебе нужно прекратить незаметно врываться в этот дом, женщина, – сквозь отдышку произносит Макс. – Как давно ты здесь?

– Примерно с третьего раунда: «О черт, этот талантливый рот».

Я ахаю, прикрывая ладонью губы. Волна смеха и смущения пытается вырваться наружу, пока Макс просто стоит с открытым ртом.

– Закрой рот, милый. Ведь он у тебя такой талантливый, – пропевает Грейс.

– Я заберу у тебя ключ, – угрожающе произносит Макс.

– Попробуй это сделать, – отбивает Грейс.

Я тихо задыхаюсь от смеха, наблюдая за тем, как краснеет лицо Макса.

– Мы уходим. В этом доме нет никаких личных границ. Вы все против меня! Все! – Он указывает на Брауни, лижущего мою руку. – Включая тебя, предатель.

Боже, я не смогу уйти из этого дома, даже если мне будут угрожать расправой.

– Я буду тут, когда вы вернетесь! – кричит Грейс на прощание Максу.

– Я не сомневаюсь! – доносится его голос из-за двери.

Грейс подходит ко мне и протягивает какой-то тюбик с мазью.

– Помажь шею. Ну… и другие воспаленные места, – понимающие ухмыляется она.

– Грейс! – Мои глаза чуть не выпадают из орбит.

– В этом нет ничего такого, милая. Я вам почти как мать!

И это действительно так. Каким-то образом эта женщина за четыре месяца стала мне намного ближе, чем родная мама за двадцать пять лет.

Кстати, о человеке, который воспроизвел меня

на белый свет. Я ответила маме на сообщения сегодня утром и сказала, что заеду к ней через пару дней, чтобы составить компанию в Депрессвиле, в котором она обитает. Угадайте что? Сообщение прочитано, но ответа нет.

Видимо, Грейс улавливает какую-то совершенно беззвучную нотку грусти и произносит:

– Все встанет на свои места, милая. Поверь мне, Макс любит любить безвозмездно. И ты точно такая же. Просто дай себе время.

Я крепко обнимаю ее и целую в щеку, а затем выхожу за дверь и пытаюсь взять все свои беспорядочные эмоции под контроль.

* * *

Мы направляемся куда-то далеко за город, проезжая сплошную лесистую и сельскую местность. Множество милых деревушек, как декорации из старых фильмов, мелькают за окном. Туман в несколько слоев покрывает водоемы, пока облака опускаются все ниже на пестрые деревья, постепенно теряющие яркую листву.

Я всегда думала, что ненавижу эту серость и сырость. Казалось, что они еще больше холодят меня изнутри. Но сейчас я ощущаю такой комфорт, словно меня укутали пуховым одеялом. Рука Макса лежит на моем бедре, периодически скользя к колену и обратно. Он изредка бросает на меня опаляющий взгляд, но никто из нас не нарушает тишины, которая не давит, а умиротворяет. Я ощущаю, как внутренний шум и непрекращающееся жужжание немного затихают.

Макс останавливается около небольшого каменного домика, выполненного в виде двух небольших башенок. Ухоженный двор заставлен разными глиняными изделиями. На крыльце стоит пожилая женщина и машет нам рукой.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Подруга Грейс. Ну и в каком-то роде моя тоже.

– Ты дружишь со всеми старушками Лондона?

– Ну, что поделать. Мой ментальный возраст перевалил за сотню, – смеется Макс, выходя из салона автомобиля. Он огибает капот машины, открывает мне дверь и, игриво потянув за руку, подзывает: – Давай, сейчас я тебе все расскажу.

Его волосы развеваются на ветру, а на лице играет мальчишеская, почти детская ухмылка.

Я выхожу из машины, Макс нежно целует меня в висок и подводит к порогу дома. Улыбчивая женщина опирается на перила. Ее седые волосы собраны в небрежный пучок, серые глаза радостно поблескивают при взгляде на наши переплетенные руки.

– Хельга, – кивает с улыбкой Макс, – Познакомься, это Валери. – Он смотрит на меня с высоты своего роста, сжимая мою руку крепче. – Моя жена.

Женщина улыбается еще ослепительнее, множество морщинок придает ее лицу особую миловидность. Она вытирает об одежду испачканные в глине руки и протягивает ладонь для рукопожатия.

– Очень приятно, Валери, – мое имя ласково слетает с ее губ.

Я с улыбкой пожимаю мягкую теплую ладонь Хельги и произношу:

– И мне.

– Я много слышала о тебе. – Тревога мелькает в ее глазах, когда она смотрит на мою шею.