Гувернантка из Лидброк-Гроув
Шрифт:
Положительные чувства благотворно подействовали на мое здоровье, и на следующее утро я проснулась, совершенно не чувствуя болезни. Пожилая женщина в белом чепце экономки уже хлопотала возле моего столика, накрывая первый завтрак. Я догадалась, что это и есть Ханна Эббот, которую накануне упоминал в разговоре с врачом Дориан. И все же на всякий случай спросила:
– Миссис Эббот?
Экономка повернулась ко мне и с улыбкой произнесла:
– Хорошо, что вы сейчас проснулись, мисс Линн, значит, овсянка с яйцом не остынут!
Пока я завтракала, миссис Эббот
Подождав окончания рассказа словоохотливой экономки, я спросила у нее о том, что больше всего занимало меня:
– А когда вернется баронет Эндервилль?
– Думаю, дней через пять, - ответила Ханна Эббот. – Поместья соседних дворян находятся довольно далеко друг от друга, и хозяину придется много ездить, чтобы навестить их всех.
Я немного расстроилась тем обстоятельством, что мне снова придется ждать встречи с Дорианом, после того как прожила в довольно длительной разлуке с ним, но решила, что мне вполне по силам выдержать пять дней его отсутствия. Доктор Харпер еще раз навестил меня и, удостоверившись, что я пошла на поправку, больше не появлялся в Торнбери.
За неимением другого занятия я начала осматривать поместье. Меня сразу поразила величина и роскошь спальни, которую выделил в мое пользование Дориан, ее дорогие шелковые французские обои в незабудку.
– Это спальня покойной матери молодого хозяина, - объяснила мне миссис Эббот.
– Почему же баронет Эндервилль не выделил мне гостевую комнату? – засмущалась я. – Мне прямо теперь неловко.
– Это одна из самых теплых комнат в доме, а доктор Харпер сказал, что вам необходимо тепло, - со знанием дела проговорила экономка.
– Баронет очень великодушен, - с признательностью проговорили мои уста.
– Это так! Наш хозяин к тому же добрый человек и всегда придет на помощь страждущему, - подтвердила моя собеседница, поправляя мое атласное одеяло.
Ее слова доставили мне большое удовольствие, так как в моих глазах именно последняя похвала служила самой лучшей рекомендацией человеческому характеру. Потом мой взгляд упал на портреты, висящие на стенах спальни, и я с невольным интересом спросила:
– Миссис Эббот, а кто этот джентльмен в судейском парике конца восемнадцатого века и белокурая дама в бальном наряде?
– Судья Джеральд Питчер – двоюродный дядя нашего хозяина, большой друг покойной миссис Эндервилль, а дама и есть покойная миссис, - снова ответила мне на вопрос экономка.
– Она – мать баронета Эндервилля? – уточнила я, думая про себя, что Дориан ничуть не похож на нее.
– Нет, миссис Шарлотта Эндервилль – жена баронета Роджера Эндервилля, тоже скончавшегося, младшая дочь губернатора Вест-Индии. Ее богатое приданое стало основой благосостояния Торнбери, - пояснила мне Ханна Эббот, и заключила: - Думаю, вам пора отдохнуть, мисс Линн, потом, когда вы окончательно пойдете на поправку, наступит время для более обстоятельных рассказов.
Я
Трехэтажное здание оказалось еще большим и роскошным, чем я ожидала увидеть богатое поместье, расположенное на севере Англии. Как верно упомянула экономка Эббот, приданое дочери баснословно багатого губернатора Вест-Индии Эдварда Джонсона послужило расцвету Торнбери. Были раширены оба крыла здания, построены новые залы, гостиные и спальни, увеличила свою площадь библиотека. Для убранства комнат не жалели денег, и что мне понравилось больше всего – это наличие большого колличества светлых больших окон в северном поместье, более нуждающемся в освещении, чем южные особняки.
Читатель, вероятно, ты знаешь, что налог на окна, введенный Вильгельмом Оранским, не послужил к пользе здоровья населения нашей страны. Применение налога на окна, который сначала был налогом на богатство, а затем распространился на все население, привело к тому, что в английских городах стали строить здания с меньшим количеством окон, а то и вовсе без них. Плохо налог сказался также на производстве стекла. Но особенно страдали из-за этого налога бедняки и английские медики все громче заявляли, что из-за злосчастного налога в стране стали возводить опасные для здоровья многоквартирные дома без окон. В таких квартирах царили мрак и сырость, и именно оттуда распространялись разного рода эпидемии и чахли неимущие люди
Никакого стремления экономить на окнах в Торнбери не наблюдалось. Я насчитала их более тридцати. Казалось, их выстроили с чувством подчеркнутого пренебрежения к злосчастному налогу, и меня радовало, что Торнбери имел чувство собственного достоинства. Я быстро привязалась к этому поместью, и казалось, что его дух тоже дружески принял меня и позволил мне, бесприютной страннице, прочно обосноваться в нем.
Вечером четвертого дня вернулся Дориан. Я как раз зажгла первую свечу, чтобы рассеять огнем сумеречный свет и увидела из окна спальни, как баронет Эндервилль соскакивает со своего коня перед парадным входом особняка. Редкие снежинки начали кружиться над его непокрытой головой, но он, не обращая на холод никакого внимания, передал поводья груму и обменялся несколькими словами со встретившим его лакеем перед тем, как войти в дом.
Море радости тут же разлилось в моей груди. Я не знала, захочет ли Дориан в этот вечер увидеть меня, но на всякий случай тут же переоделась в одно из новых своих платьев, которые мне доставили от местной портнихи благодаря любезности Дориана. Миссис Хэйт не слишком торопилась с моим заказом, когда я была стеснена в средствах, но щедрое вознаграждение от баронета Эндервилля заставило ее в течение двух дней не только завершить ранее заказанную мной одежду, но и сшить новую. Благодаря этому обстоятельству я могла надеть тщательно ею пошитое шелковое платье синего цвета, что придало мне дополнительную уверенность в себе.