Хамелеонша
Шрифт:
Она просветлела.
— Тогда допивайте молоко, и Дита поможет вам одеться. Или желаете чего-нибудь ещё?
— Да… — я оторвала губы от кружки, — вы можете заставить эту сойку замолчать?
Бланка не преувеличивала, когда сказала, что на ярмарке собрались все. На площадке у колодца во внешнем дворе вишенке негде было упасть.
Реяли вывески с намалеванными товарами, жонглер ходил на руках, другой предлагал публике за один денье набросить пять колец на установленный под хитрым углом шест, чтобы выиграть отрез камлота. Нищий
Фрейлины, как осы арбузную корку, облепили лотки с тканями и женскими штучками, вроде шиньонов, помады для волос, шпилек, ручных зеркал, средств для отбеливания кожи и смягчения голоса. А так, выставлялось всего понемножку, как принято на таких мелких стихийных ярмарках: гимпы [21] , ножи с узорной рукоятью, седла, бахрома и кайма на платье, нитки, бусы, пергамент, игральные кости, целебные травы и чудодейственные мази, излечивающие все, начиная со свища и заканчивая тугоумием.
21
Традиционные женские головные уборы в эпоху Средневековья
Среди шедших навстречу я заметила Гвельфу. Она шла под ручку с тем самым громилой-стражником, любящим обходиться без простыней. На шее служанки болтались дешевые квадратные бусы, которая та то и дело смущенно теребила.
— Вон ваш брат!
Бланка встала на цыпочки, указывая направление. Там свита Годфрика развлекалась метанием ножей в деревянный щит, и Людо в их числе. Дита незаметно одернула принцессу и сделала шепотом внушение. Бланка повинилась для вида, а сама продолжала нетерпеливо стрелять глазами в ту сторону из-под полуопущенных ресниц.
Я уже десять раз пожалела, что предложила пойти вместе. С одной стороны, из дружбы с Бланкой можно извлечь выгоду, но, с другой, слишком сближаться и узнавать её не хотелось. До приезда в замок ненавидеть принцессу было легче. Вообще все было легче. Когда за именами, которые мы с Людо шептали в своей ежевечерней молитве-проклятии, стоял лишь звук, а не люди из плоти и крови. Брат прав: надо подогревать в себе злость. Даже если порой это совсем непросто… Ненавидеть Бланку было непросто. Презирать — да: за тихий голос, робость, раздражающую мягкость, проявляющуюся в каждом слове, движении, взгляде. Но не ненавидеть.
Мы принялись лавировать и протискиваться сквозь труднопроходимую чащу тел, но на полдороге к Людо я заметила знакомый плащ возле женской палатки.
— Присматриваете шиньон?
Тесий обернулся и, приставив ладонь козырьком от солнца, широко улыбнулся. Глаза в окружении лучиков морщинок казались синими-синими:
— Ищу похожие пуговицы, — он указал на пурпуэн, где нехватало двух ромбиков с золотой окантовкой, и я смутно припомнила, как в забытьи под дождем цеплялась за него соскальзывающими пальцами.
— Кажется,
Тесий покрутил одну, рассматривая.
— Да, вполне. Возьму их, — кивнул он торговцу и поклонился подошедшим Бланке и Дите. — Ваше высочество, миледи.
— Мы направляемся к братьям, — громко сообщила принцесса.
— Тогда позволите вас сопроводить?
Мы позволили, и Тесий, расплатившись, принялся расчищать нам дорогу. Продвигаться стало значительно легче.
— У меня не было случая поблагодарить вас и спросить, как прошла поездка. Удачно?
Секретарь бросил быстрый взгляд на Бланку.
— Да, вполне. Ну куда же ты лезешь! — поймал он за шкирку вертлявого сорванца, пытавшегося рыбкой проскочить между нами, и отправил в обход. — Через пару недель ждем делегацию с ответным визитом. В честь этого состоится праздник.
— Праздник? — оживилась принцесса. — Значит, будет пир? А, возможно, и танцы?
— Да, скорее всего, — сдержанно улыбнулся Тесий. — Так что вам стоит уже сейчас озаботиться нарядами и украшениями.
Мы как раз проходили мимо очередной завлекательной палатки, и я замедлила шаг. Глаза невольно разбежались. Впервые за долгие годы я могла позволить себе маленькую роскошь. Не украсть, не колебаться мучительно между желанной безделицей и едой, всегда выбирая в итоге последнюю, а спокойно купить: в поясе бряцало немного мелочи из задатка леди Катарины. Эти деньги честно отработаны в брачную ночь с Годфриком, пусть и не совсем так, как она хотела, но, главное, цель достигнута.
Я провела костяшками по мягким шелковым лентам, протянувшимся разноцветными языками.
— Сколько?
Пузатый лысоватый торговец поддел ближайшую заскорузлым пальцем, чтобы заиграла на солнце, и покупательница точно не соскочила с крючка.
— Четыре денье, но для вас, леди, всего за два.
— Вам нравятся? — спросил Тесий.
— Очень.
— Позволите заплатить?
— Я могу сама.
— Конечно, можете, но дело ведь не в этом, правда?
Я неуверенно посмотрела на него, снова на ленты и, помедлив, кивнула.
— Хорошо.
Он повернулся к торговцу:
— Дайте нам две красные.
— Лора предпочитает изумрудные, — раздалось за спиной. — Её любимый цвет.
Мы одновременно обернулись. Людо стоял, сложив руки на груди, и зло неприятно улыбался.
— Я запомню на будущее. Рад встрече, Людовик.
Брат предпочел не заметить протянутую руку, продолжая смотреть только на меня все с той же жуткой приклеенной улыбкой.
— Не трудись, тебе это знание не пригодится.
— Мне и красные нравятся, — возразила я, чтобы сгладить грубость.
— Да? Раньше ты этот цвет не различала. Наверное, после сна все в голове перепуталось, — любезно заметил брат. — А как насчет вас, принцесса? Какие вам купить?
Оказывается, Бланка не так уж мне мешала. До этого момента.
— Я тоже люблю изумрудные, — едва слышно прошептала она, и в глазах у меня помутилось, а лицо перекосило от точно такой же, как у Людо, улыбки.
— Да? — усмехнулся он, глядя на меня. — А мне кажется, вашим волосам больше канареечные пойдут.
— Значит, я люблю канареечные, — последовал ответ.