Хаос
Шрифт:
Мой рот открылся и закрылся по меньшей мере пять раз, когда мой телефон звонит, отрывая меня от вечного эха слов Шона.
Лицо моего близнеца вспыхивает на экране телефона, который я достаю из заднего кармана, под буквами, которые гласят «Тупица». На нем ковбойская шляпа, которую я нахлобучила ему на голову, когда мы ходили за рождественскими покупками в прошлом году, и у него такое выражение лица, что я ухмыляюсь каждый раз, когда он звонит.
Ну, почти каждый раз. На этот раз я просто бросаю неловкий взгляд на Шона, прежде чем отдать ему простыни и
— Что случилось?
— Кроме того, что я писал тебе миллион раз со вчерашнего дня, и ты явно не умерла? — спрашивает Кэл.
Мне стыдно, что я заставила его волноваться, но не настолько, чтобы извиняться.
— Я должна извиниться за то, что не умерла?
Шон поворачивает голову, приподняв бровь, и Кэл хрипло отвечает:
— Для начала.
— Мне жаль, что автобус не разбился и не сгорел, — предлагаю я, почти хихикая, когда представляю, как он нахмурил брови от разочарования.
— Хорошо, — говорит он. — Так и должно быть. А теперь расскажи мне все причины, по которым ты не могла взять трубку.
Я убираю пальцами выбившиеся пряди волос с лица, чтобы не смотреть на причину, о которой спрашивает Кэл, причину с растрепанными волосами, великолепными глазами и улыбкой, которая заставляет девушку забыть связаться со своей семьей.
— Шоу было потрясающим, но толпа была сумасшедшей, поэтому нам пришлось потусоваться внутри некоторое время. А потом мы пошли к автобусу, и там тоже была толпа. — Я добавляю последнюю часть с молниеносной быстротой языка. — И некоторые из них поднялись в автобус…
— Подожди, что? — вмешивается Кэл. — Они не… они привели девушек в автобус? Неужели Шон…
— Ты уже звонил Лэти? — прерываю я его, осторожно убавляя громкость на своем телефоне, чтобы Шон не услышал, что говорит Кэл.
— Не-а, — возражает мой назойливый близнец, не позволяя мне сменить тему. — Не прокатит. Что случилось?
— Я не могу сейчас говорить, Кэл. — Я снова смотрю на Шона, желая, чтобы на этой оживленной улице было что-нибудь еще, что могло бы привлечь его внимание: автомобильная авария, горячая цыпочка, сумасшедший бездомный, бросающий хомяков в людей, что угодно.
— Почему? — Минута молчания. — Он сейчас с тобой? Ты не можешь говорить, потому что он с тобой?
— Что-то вроде этого, — отвечаю я.
— Хорошо, тогда просто говори «да» или «нет».
Я держу телефон одной рукой, а другой потираю точку между глаз.
— Может не надо?
— Он приводил в автобус фанаток?
— Нет.
— Но фанатки были в автобусе?
— Да.
— И он трахнул одну из них?
Я рычу в трубку, и Шон снова смотрит на меня. Я игнорирую его и отвечаю Кэлу:
— Нет. Теперь я могу идти?
— Но ты злишься на него?
— Все в порядке? — беззвучно спрашивает Шон, и я отмахиваюсь от него, чтобы ответить брату.
— Теперь уже нет. И Кэл?
— Да?
—
Я вешаю трубку, прежде чем он успевает возразить, и глубоко вздыхаю, когда мы с Шоном сворачиваем за угол к стоянке автобусов.
— И что это было? — спрашивает он, когда мой телефон звонит снова.
Я пожимаю плечами.
— Ошиблись номером.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Позже вечером, после того как я пропотела под раскаленными софитами забитой до отказа площадки, Лэти звонит мне на телефон с выключенным звуком.
— Мы здесь.
— А? — Вытираю полотенцем лоб, наклоняю голову вниз, вытирая шею, и кровь заливает мой череп. Толпа все еще громко кричит после нашего выступления, и слова Лэти не имеют никакого гребаного смысла.
— Ты выглядела потрясающе. Это кожаные штаны? — Я хмурю брови, глядя на свои блестящие черные леггинсы. — И твои сиськи выглядели потрясающе, — добавляет Лэти. — Я чуть было не стал натуралом, но твой брат стоял прямо передо мной, так что… Я разрывался, Китти-Битти.
Поднимаю голову и оглядываю гримерку, в которой мы с группой находимся. Ребята болтают со звукорежиссерами, передавая бутылки по кругу и разливая напитки.
— Ты здесь?
— Да. Стою перед каким-то придурковатым охранником, который прямо сейчас бросает на меня злобный взгляд. — Его голос становится немного тише, как будто он убрал телефон ото рта, когда говорит: — В чем твоя проблема, чувак?
— И Кэл с тобой?
Его громкость снова увеличивается.
— В настоящее время я очень беспокоюсь о том, что мне надерет задницу упомянутый перекаченный стероидами секьюрити, — отвечает Лэти. — Ты придешь мне на помощь или позволишь, чтобы меня избили? Я имею в виду, что из твоего брата вышла бы супер-пупер симпатичная медсестра, но…
— Иду, — перебиваю я его.
Я вешаю трубку, прежде чем Лэти успеет вложить мне в голову еще какие-нибудь травмирующие образы, а потом говорю ребятам, что мне нужно найти брата.
Шон, обутый в черные ботинки, шагает в ногу со мной, обутую в еще более черные армейские ботинки, когда я иду по залам за кулисами, разглагольствуя о том, что мой брат — злой близнец, и я понятия не имею, почему они с Лэти появились здесь сегодня вечером. Я не просила Шона пойти со мной, чтобы найти их… но и не пыталась его остановить.
Когда я наконец замечаю их, они стоят рядом с охранником, которого невозможно не заметить. «Перекаченный стероидами» было преуменьшением, но я подхожу прямо к нему.
— Все нормально. Они со мной.
Охранник фыркает и бросает на Лэти последний неодобрительный взгляд, прежде чем развернуться и уйти, — большое тело на больших ногах.
Лэти ухмыляется, как лунатик, глядя ему вслед.
— Думаю, он хотел меня.
Мой близнец стоит рядом с Лэти в облегающей красной футболке, его черные волосы выглядят идеально вымытыми и уложенными, как я понимаю, специально для Лэти.