Хенемет-Амон
Шрифт:
– О! – застонал мулат, вскакивая на верблюда. – Минхотеп, поехали скорее, иначе этот толстяк меня с ума сведет!
– Ага! Ты же меня знаешь! – хихикнул караванщик.
– Иди уже лавку открывай! – бросил мулат, трогаясь в путь.
– Счастливого пути, дружище! – крикнул на прощание Саптах и засеменил в сторону рынка. Он снова пытался удержать пресловутый парик.
– Держись крепче, – повторил мулат на ухо юному спутнику.
– Хорошо, – спокойно ответил Джехутихотеп.
Они быстро пересекли рыночную площадь и направились на север по дороге из Хут-Ка-Птах.
[1]
[2] Небиу – 8 ладоней, ок. 60 см.
[3] Этеменанки (с шумерского «Дом основания неба и земли») – зиккурат в Древнем Вавилоне, предполагаемый прототип Вавилонской башни. Высотой примерно 91 м. Была разрушена по приказу суеверного императора Селевкидов Антиоха I, споткнувшегося там во время жертвоприношений в III в. до н.э. Башня была разобрана, а из ее кирпичей построен театр.
[4] Эсагила (с шумерского «Дом поднятой головы») – храмовый комплекс, посвященный Мардуку, богу-покровителю Вавилона. Крупный культурный центр Древнего мира, расположенный в современном Ираке.
Глава 6
Хатшепсут открыла глаза и уставилась в глинистый потолок. По углам сгустились тени. Очи немного слезились ото сна, из которого ее что-то выдернуло, но вот что – понять она пока не могла. Голова плохо соображала. Великая царица провела ладонями по щекам и помассировала виски. Тяжко вздохнула.
В покоях стояли прохлада и полумрак. Комната находилась в западной части дворца, поэтому солнечные лучи еще не успели проникнуть внутрь и нагреть воздух. Справа на ложе храпел Сененмут. Пробежавшись по нему взглядом, она вновь невольно подметила красоту его поджарого и крепкого тела. Позади него виднелась прикроватная тумба из черного дерева. На ней стоял пустой кувшин из-под крепкого пива. Оттуда долетал остаток аромата фиников. До сладкого напитка они вчера не добрались. Хотя такая шальная мысль мелькнула в голове после их бурного соития. Но она так устала этой ночью… И слишком много выпила…
«Удовлетворить Хатхор полностью удалось… как и меня».
Она невольно скосила взор на сундук с драгоценностями, стоявший у стены напротив. Два алебастровых кубка валялись на крышке. Естественно, оба тоже пустые.
«Хороший вечер… хорошая ночь… надеюсь, сегодняшний день станет и вовсе прекрасным».
Хатшепсут закрыла глаза, готовая снова отойти ко сну. Рано вставать сегодня в ее планы не входило. Когда разум стал проваливаться в благодатную дрему, в дверь покоев тихонько постучали. Царица резко подняла веки. Видимо, именно этот звук разбудил в первый раз. Робкий, осторожный стук в дверь. Она прислушалась. Спустя несколько секунд неизвестный постучал вновь. Также тихо и аккуратно, словно дверь была из стекла, и незваный гость опасался ненароком ее разбить.
Хатшепсут застонала от негодования, а затем тряхнула храпевшего Сененмута за плечо. Тот проворчал нечто нечленораздельное, однако продолжил пребывать в объятиях сна.
– Проснись! – цыкнула она, вновь пихая зодчего.
Сененмут застонал
– В чем дело? – прохрипел он, не вполне соображая, что происходит.
– Кто-то пришел.
– Да?
В этот момент стук в дверь повторился.
– Слышишь?
– Угу, – буркнул Сенемут, садясь и опуская босые ноги на прохладный пол.
В голове все шумело, подобно морскому прибою на берегах Уадж-Ур[1]. Он встряхнулся и провел ладонями по лицу.
«Не надо было столько пить».
Заложив руки за голову, скрестив стройные ноги и покачивая ступней, Хатшепсут наблюдала за тем, как любовник пытается придти в себя.
– Сходи узнай, кого там ветром принесло в столь ранний час.
– Иду, моя госпожа, – пробухтел под нос Сененмут, подбирая схенти с пола.
«А спать с царицей не так легко, как кажется… будь я проклят…».
Натянув одежду на чресла, он выдохнул и поднялся. Голова закружилась, а треножник стал двоиться в глазах.
«Зря я вчера столько выпил… соберись, давай… а не то полетишь с крыши вниз головой. С нее ведь станется».
С трудом восстановив равновесие и отогнав остатки сна, он заковылял к выходу. Шум в голове слегка поутих.
Остановившись у двери, зодчий прокашлялся и спросил:
– Кто осмелился прервать покой Божественной супруги?
– Стража, господин.
– Чего надо? – грубо молвил Сененмут.
– У Великой царицы просят встречи.
Он обернулся к Хатшепсут. Та продолжала посматривать на него, вальяжно устроившись на ложе и покачивая ступней.
– Там у тебя приема просят.
– Отошли, – бросила она, – слишком рано.
Сененмут почесал лысину:
– А если это что-то важное?
Хатшепсут перестала покачивать ногой, а затем провела руками по обнаженным грудям. Зодчий увидел, как затвердели ее манящие соски.
– Мне кажется, – томно прошептала царица, – у нас есть дела поважнее.
Чувствуя приступ возбуждения, Сененмут крикнул через дверь:
– Божественная супруга почтит просителя своим присутствием позже!
– Это срочно, господин! – взмолился стражник по ту сторону.
– Да в чем там дело?!
– Проситель не сказал. Он говорит, это не для чужих ушей.
Зодчий вздохнул:
– Ну и кто этот проситель?
– Яхмеси Пен-Нехбет, господин.
Сененмут вздрогнул.
– Кто-кто? – переспросил он.
– Яхмеси Пен-Нехбет.
Зодчий обернулся и изумленно уставился на Хатшепсут. Возбуждение как рукой сняло.
– Там Яхмеси пришел, – прошептал он вмиг пересохшими губами.
– Что? – царица перестала поглаживать грудь.
– Это Пен-Нехбет явился.
Хатшепсут резко села:
– Он здесь?
Сененмут молча кивнул.
– Ты сказал, что он должен быть на лодке вместе с ним! – медленно проговорила она, пронзая взглядом.
– На ладье, – непроизвольно поправил ее он, все еще пребывая в растерянности.
Глаза Хатшепсут угрожающе сузились до мелких щелей. В них заплясал опасный огонь.