Хенемет-Амон
Шрифт:
Гнев бушевал внутри, словно кипящий котел, однако внешне она ничем себя не выдавала.
Яхмеси сидел на узкой скамье возле входа в тронный зал и с растерянным видом рассматривал настенный рисунок, посвященный победе Аа-Хепер-Ка-Ра[3] над войсками гиксосов.
«Я помню… Помню так хорошо, будто это было вчера».
За доблесть, ум и отвагу Владыка Та-Кемет приблизил к себе бывалого воина, понюхавшего запах крови еще во времена своего тезки – объединителя долины Хапи, пер-А Яхмеси. В какой-то момент, связь переросла в тесную дружбу, и Джехутимесу не колебался ни секунды, когда пришла пора выбирать для юной царевны Хатшепсут опытного
Пен-Нехбет и не думал даже, что боги уготовят ему судьбу пережить своего друга, воплощение Херу. Почтенный Аа-Хепер-Ка-Ра давно стал Усиром, а он, дряхлый старик, из которого уже сыпется песок, все топчет эту бренную землю.
Не раз долгими вечерами за кубком прохладного пива, он мысленно возвращался к тем временам, когда они были молоды и полны сил. Как его топорик нещадно разил врагов, покусившихся на земли Та-Кемет, а мощный лук пер-А прикрывал ему спину.
Вот он сходится в схватке с противником. Тот, в плотной рубахе с металлическими пластинами, грозно машет хопешом[4] перед собой. Его доспех сверкает в лучах полуденного солнца. Он рубит быстро. Резко. Яхмеси едва успевает отбивать удары топором. Вокруг раздается громкий лязг. Крики и стоны раненых. Грохочут колеса колесниц. Воздух содрогается от ржания коней. Повсюду пыль, и кровь течет рекой. Но он сосредоточен на враге. Гиксос не намерен отступать. Очередной замах. Лязг металла ударил по ушам. Яхмеси рубанул в ответ. Враг отбил, но раскрылся. И в тот момент сзади напал второй… тут же пронзенный стрелой из лука. Не медля ни секунды, Пен-Нехбет обрушил свой топор на голову противника. В лицо брызжет кровь и серая масса. Он оборачивается назад. Пер-А улыбается ему со своей колесницы и уже прилаживает к тетиве новую стрелу…
– Джехутимесу, – шептал в моменты легкого опьянения старик, – мне так тебя не хватает…
Глаза бывалого воина увлажнялись от чувств, но он даже не пытался противиться им. Лишь глубже погружался в воспоминания о славных деньках. И о том, как незаметно и быстро пролетели эти годы.
Он успел не только вырастить царевну Хатшепсут, уже ставшую Великой царицей и Божественной супругой, но и понянчить ее дочь, малютку Нефру-Ра. А затем новое воплощение Херу, Аа-Хепер-Ен-Ра, Владыка Джехутимесу, поручил ему воспитание собственного сына. Несмотря на то, что Яхмеси уже отправился на покой в свою виллу на восточном берегу Уасет. Однако от предложения пер-А не принято отказываться. К тому же, Джехутимесу хотел привить мальчику воинские навыки и дисциплину. А кто с этим справится лучше, чем бывший воин, узревший столько славных битв?
«Кто с этим справится лучше? – подумал Яхмеси Пен-Нехбет, невидящим взором разглядывая настенный рисунок. – Не знаю… но я не справился. Слишком стар, видимо, стал. Теряю хватку».
Хатшепсут сразу подметила выражение сильной тревоги и озабоченности на этом знакомом морщинистом лице. Сцепив руки между костлявых колен, Яхмеси терпеливо ждал, пока она соизволит явиться к нему. Старческое тело прикрывал светлый схенти, украшенный зелеными нитями. На шее тускло блестело ожерелье из бусин.
Завидев царицу, Пен-Нехбет хотел упасть на колени, но Хатшепсут жестом его остановила.
– Не надо, Яхмеси. Ты заслужил быть выше этого.
– Госпожа, – старый воин поднялся и склонил голову.
Она натянула на уста лучезарную улыбку, однако глаза оставались холодными.
– Пройдем в тронный зал и поговорим.
– Прости меня, Хенемет-Амон, я не стал бы тебя тревожить без причины.
– Знаю, поэтому и пришла. Уверена, у тебя есть
Подойдя ко входу в тронный зал, она кивнула телохранителям:
– Никто не должен нам мешать.
– Как пожелаете, Великая царица.
Меджаи загородили своими телами проход, когда Хатшепсут и Яхмеси скрылись внутри.
Это было просторное помещение с высоким потолком, свод которого поддерживали колонны из мрамора. Пол устилал красный ковер с изображениями желтых скарабеев. Узкой дорожкой он проходил через весь зал до небольшого возвышения, на котором находился трон Владыки Та-Кемет. Полностью покрытый золотом, с подлокотниками в виде львиных голов, он сверкал в пламени треножников, располагавшихся по обе стороны от него. Сидение было мягким и слегка вогнутым. Невысокую спинку украшала роспись с ликами Херу и Усира.
Стены зала покрывала синяя глазурь, поверх которой были нанесены изображения скачущих антилоп, а на потолке виднелись рисунки цветков лотоса, растущих в илистых водах Хапи.
– Что ж, – Хатшепсут повернулась к Яхмеси, – теперь нам никто не сможет помешать. Говори, зачем ты просил встречи со мной?
Старый воин посмотрел ей прямо в глаза. В эти знакомые, синие глаза. Они так напоминали ему о Джехутимесу… великом и горячо любимом Аа-Хепер-Ка-Ра. Царица была полной копией своего отца. Не только внешне, но и нравом. Сильная, решительная… За исключением одного. Она была женщиной.
– Госпожа Хенемет-Амон… – Яхмеси на секунду запнулся, однако затем взял себя в руки и произнес, – сын Херу пропал.
[1] Уадж-Ур – «Великая Зелень», древнеегипетское название Средиземного моря.
[2] Меджаи – элитная стража Древнего Египта. Изначально состояла из иноземцев, но затем в нее стали брать и египтян. Исполняли функции охраны дворцов фараона, святилищ, стражи порядка и элитных военных подразделений.
[3] Аа-Хепер-Ка-Ра («Великий в создании Души Ра») – тронное имя фараона Тутмоса I, отца Хатшепсут и Тутмоса II.
[4] Хопеш – разновидность холодного оружия, имел внешнее сходство с серпом, с заточкой на внешней стороне клинка. Заимствован египтянами у гиксосов.
Глава 7
Минхотеп взбивал крепкими ногами илистую воду, поднимая вверх фонтаны брызг. Повсюду, куда ни глянь, росли белые цветы лотоса и квакали лягушки. Воздух посреди Та-Меху[1] был тяжелым и влажным, затруднял дыхание. Ослепительный лик Ра, плывущего по небу, только усиливал духоту. Саргон не любил бывать здесь. Каждый раз, когда пересекал эту болотистую местность, он желал проскочить ее как можно быстрее. Верблюд полностью разделял настроение хозяина, подсознательно ускоряя ход. Даже в пустыне Биау[2] было не так плохо. Ведь воздух там сухой и лишен влаги, что хотя бы позволяет легче дышать. Вдобавок ко всему посреди желтых песков нет целой стаи кровососущих гадов. Настоящий рой мошкары взлетал над их головами каждый раз, когда Минхотеп случайно задевал цветок лотоса или камыш.
– Как же здесь душно, – подметил Джехутихотеп, стойко перенося неприятные условия.
– Точно, – сказал Саргон, ощущая, что тело покрывается липкой испариной.
Паренек махнул рукой перед лицом, отгоняя назойливый гнус. Убивать насекомых не было смысла. Их слишком много.
– А долго нам еще ехать по этому месту?
– Скоро прибудем в Пер-Бастет[3]. Оттуда и до Биау недалеко.
– Пер-Бастет?
– Угум.
– Там ведь почитают Бастет, да?
– Точно, – ответил Саргон, при этом слегка помрачнев.