Хирург Коновалов
Шрифт:
Вот это спина, мамадарагая. Я такой никогда не видела. Ну, широкая. Ну, плечи. Ну, мощная. Но я не подозревала даже, что на мужской спине столько мышц! Я знаю всего пару. Смотрю завороженно, как двигаются лопатки. Как напрягается при наклоне какая-то мышца сборку. Как там все перекатывается под гладкой кожей. Ну, наверное, гладкой. Выглядит именно такой. Гладкой. Потрогать хочется так, что в пальцах вдруг покалывает.
Словно со стороны слышу восхищенный вздох. Это что, я?!
– Так, мать, держи себя в руках, – бессердечно ржет Женька. – Что будет, когда он передом повернется?
Он поворачивается.
–
– ВадимЭдуардыч сегодня в ударе, – хмыкает Женька. – Один домой явно не уедет.
Ну еще бы, если таким торсом сверкать. Откуда-то берется желание заснуть купюру за ремень голубых джинсов. Джинсы на Коновалове тоже сидят как надо.
– Не похож он на бабника, – говорю, просто чтобы что-то сказать. Чтобы перестать пялиться на два задних кармана голубых джинсов. И то, что они обтягивают.
– М-м-м-м? – Женя уже разжилась новым коктейлем и тянет его по-пижонски через трубочку.
– Ну, вот Костя Горбатенко – он бабник, видно сразу. А Коновалов – не такой.
Женька ржет, запрокинув голову назад.
– Конечно, не тако-о-о-ой… Ой, Инка… Костя – пиз*абол-задушевник. А Коновалов – е*арь-надомник. Разницу чувствуешь?
Я давлюсь минералкой.
– Женя!
– Ой, не нуди, ты мне не мама, – Женька уже навеселе. – Коновалов та еще скотина. Но недостатка в бабах, которые хотят прибрать его к рукам, не испытывает. Интересно, кто сегодня будет греть ВадимЭдурадычу постель?
И тут я вспоминаю «Вдуть могу». Ах, вот как это работает? Нет, я не приняла его слова сколько-нибудь всерьез. Он же сам сказал: «Я пошутил». Но почему-то нет-нет – да и вспоминала.
– Готовность пять минут, – кричит Коновалов.
Народ начинает подтягиваться к столикам, но мы с Женькой за крайним столиком по-прежнему только вдвоем.
– Самое удивительное, что до сих пор находятся наивные, которые всерьез рассчитывают женить на себе Коновалова. Ну а чего? Он мужик красивый, специалист прекрасный, а уж семья у него…
Я чувствую укол жгучего любопытства. Значит, Коновалов не женат? Пока мы вдвоем, и когда Женька не совсем трезвая – самое время расспросить. В этом же нет ничего такого.
Я поверчиваюсь так, чтобы не видеть объект своих расспросов.
– А что у него за семья?
– А ты не знаешь?
– Раз спрашиваю, значит, не знаю.
– Он сын Лапидевского.
Допрашиваю память. Бесполезно. Не знаю никакого Лапидевского.
– А кто такой этот Лапидевский?
– Ну так это… Федеральный центр эндокринологии… Там в прошлом году новый корпус открыли, мы им дарили… А, тебя ж тогда еще не было у нас!
– Да при чем тут этот центр?!
Но Женька уже протягивает мне свой смартфон, на экране которого красуется большое новое бело-синее здание. А, ну да, знаю, проезжала мимо, видела.
– Все равно не понимаю.
– Это Федеральный центр эндокринологии имени Лапидевского.
Я, наконец, складываю два плюс два.
– В честь отца Вадима целый Федеральный центр назвали?!
– Про Лапидевского даже статья в Википедии есть.
Я продолжаю дальше в голове складывать очередные «два плюс два».
– Он незаконнорожденный? В смысле, внебрачный сын?
– Кто?
– Вадим.
–
– А почему фамилии разные? Почему отец Лапидевский, а сын – Коновалов?
– Спроси у Вадима. Коновалов очень любит этот вопрос.
По тону Женьки понятно, что «любит» – явно в кавычках.
– А чья у него фамилия тогда? – потому что для хирурга фамилия «Коновалов» – ну, такая. Специфичная. Мое знакомство с ним это подтверждает.
– По матери фамилия. У него мать – Коновалова.
В общем, понятно, что ничего не понятно. А человек с непонятной фамилией и с шампурами в обеих руках кричит, чтобы готовили тарелки.
***
Все авансы, выданные шашлыку в исполнении Коновалова, были выданы не зря и по делу. Я тоже могу сказать, как Женька: «Лучшего шашлыка я не ела».
После вкусного шашлыка веселье начинает наращивать обороты. Где-то появляется гитара и слышится пение. Кто-то достает волейбольный мяч и уже слышатся радостные крики: «На меня, на меня пас!». Женьку соблазняют бадминтонной ракеткой. В общем, все развлекаются, кто как может. Мне с моим ростом волейбол не светит, песни под гитару тоже сейчас не катят, да и вообще после вкусного шашлыка хочется уединиться и, как питону, заняться перевариванием.
Примечаю пустую беседку и иду к ней. У уже пустого мангала Коновалов, надевший футболку, развлекает сразу трех дам. Или они его развлекают – потому что, проходя мимо, я слышу охи, вздохи и комплименты маэстро. На меня не обращают внимания.
Я вообще пока чужая в этом коллективе, где у людей свои общие воспоминания, какие-то понятные им шутки. В общем, все это ожидаемо и меня не задевает. Торопиться вливаться и навязываться не собираюсь. Роль наблюдателя на данном этапе меня устраивает. И поэтому я, устроившись в дальней беседке, сижу и занимаюсь тем, что ищу информацию о Лапидевском. Ее много. Но вся она касается профессиональной деятельности. Замечательный врач, уникальный диагност, судя по некоторым материалам – вообще гений. Далеко не сразу до меня доходит, что речь идет об уже умершем человеке. Как пишут – скоропостижно скончался. Потом я сопоставляю дату смерти и примерный возраст Коновалова. Выходит, что отца Вадим лишился еще в детстве. Вряд ли это объясняет его характер. Впрочем, что я знаю о его характере? О его торсе я знаю и то больше. А что я знаю о том, что такое – лишиться отца в условные десять лет? Тоже ничего. Мои родители оба живы-здоровы, полны энергии, которую тратят на дачу и очень экспрессивного черного с рыжими подпалинами ирландского сеттера по кличке Барри. Поэтому… Поэтому Бог тебе судья, Вадим Коновалов, не я. А шашлык ты готовишь и в самом деле обалденный.
Веселье между тем идет своим чередом. Я все-таки подключаюсь к бадминтонной партии, потом примыкаю к группе, в которой Буров травит байки, но хватает меня ненадолго. Дело клонится к вечеру, народ расползается по интересам. Вытаскивают колонки – по плану намечена дискотека. Из кустов кое-где слышатся томные вздохи. В общем, медики гуляют. А я понимаю, что пора и честь знать. Решение поехать на своей машине было правильным.
Женька категорически отказывается уезжать с этого праздника жизни. «Самое веселье начинается, ты что!», – возмущается она. Ну и ладно, доберется на одном из арендованных автобусов, которые ждут на парковке.