Хищник

РуНикс

Голый голод обрушился на нее так, как она никогда раньше не видела. Так что она проголодалась. Голод грыз ее кожу так, что необходимо было затушить его. Закрыть ставни над этими глазами и сдержать этот взгляд. Ей нужно что-то быстро предпринять.

Внезапно вспомнив то, что Амара говорила ей ранее, Морана нарушила молчание.

— Когда распался Альянс?

И это сработало. В его глазах на мгновение вспыхнуло что-то такое, в чем была такая сильная смесь ненависти

и боли, что она не могла различить их. А затем его глаза потемнели. Полностью. Просто синие шары смотрящие на нее с тихим вниманием. Без эмоций. Она не была уверена, что ей это нравится больше.

— Двадцать лет назад, — тихо сказал он, глядя на нее.

Тишина.

— Ох, — тупо сказала она, затем сжала губы, не зная, что еще сказать.

Его глаза слегка сузились, когда он откинулся на спинку стула, скрестив мускулистые руки на груди, ткань его рубашки натянулась на его мышцах, под белой тканью виднелся намек на темную татуировку.

Наступила тишина.

Морана, уже потрясенная событиями последних двадцати четырех часов, наконец-то собралась с силами, чтобы оттолкнуться от стола, вымыть посуду и отнести ее на кухню, зная, что он смотрит на ее спину. Она поспешно ополоснула их и сложила тарелки в хромированную посудомоечную машину, вытерла руки полотенцем и, повернувшись, обнаружила, что он все еще наблюдает за ней.

У нее было так много вещей, которые ей нужно узнать, так много о чем спросить. Но прошедший день нанес ей серьезный ущерб, и по какой-то причине она не думала, что сможет выдержать еще одну конфронтацию прямо сейчас.

Только когда она пополнит свой запас.

— Спасибо за обед, мистер Кейн, — сказала она и повернулась в гостевую спальню, не дав ему возможности ответить.

Он не произнес ни слова. Просто наклонил голову вправо.

Обескураженная, Морана направилась в комнату, даже не заботясь о том, чтобы быть очевидной, и прислонилась к ней. Ее сердце билось в груди, кровь текла кипятком. Почему она ринулась прочь сейчас, а не раньше? Почему она позволяла ему добраться до нее сейчас, а не раньше, по крайней мере, не в такой степени?

Прежде чем она смогла подумать, она тихо заперла дверь и подошла к кровати, села и уставилась в деревянный пол. Данте был прав. Она не могла больше тут оставаться. К черту коды. Будь проклят ее отец. К черту все. Она была готова. Она была готова давно. И ей нужно выбраться. Потому что чем дольше она оставалась, тем больше понимала, что ее план имел неприятные последствия.

Он не был вне ее системы. Она чувствовала, как он все глубже и глубже погружает в нее свои лапы. И это было страшнее надвигающейся войны с мафией.

***

Морана молча сидела на кровати, не сводя глаз с запертой двери, сжимая в руках телефон и ожидая. Ожидая, чтобы убедиться, что он спит, прежде чем она покинет дом. Оставаться здесь, в этой квартире, в этом

городе, в этой стране, было глупо. Она больше не знала, что думает ее отец, считает ли он, что она с Нарядом или нет, несмотря на то, что ее машину отследили, но ее определенно больше не волновало. Не для него или того, что он скрывал. Не для той обнадеживающей девушки, которой она была. Не для кодов, которые могут или не могут быть обнаружены когда-нибудь.

Она знала, что с ее стороны это невероятно эгоистично, но она просто не могла больше этого делать. Она уже воспользовалась своим скрытым банковским счётом, чтобы купить себе билет в один конец в другую сторону земного шара, где она будет полностью неизвестна.

Ей нужно было уйти, подальше от этого мира, подальше от своего отца, от этой толпы, от него. Ей придётся уйти, чтобы дать себе шанс на что-то лучшее, на счастье. Может, она встретит кого-нибудь, от кого у нее будет бешено колотиться сердце, а кровь бурлить. Кого-то, кто будет понимает ее в ее молчании и защищать ее, потому что он этого хотел. Кого-то, кто бросал ей вызов на каждом уровне и относился к ней как к равной.

Морана застонала при этих мыслях. Она покачала головой, стараясь не думать о человеке, спящем наверху. И она была уверена, что он спит.

Было два часа ночи, и уже больше часа в доме не было ни единого шума. Пора уходить.

Медленно вставая, она как можно тише направилась к двери и глубоко вздохнула. Тихо открыв защелку, она вышла в затемненное пространство, ее глаза устремились на прекрасный мерцающий вид на город из этих великолепных окон.

Морана почувствовала резкую боль в сердце. Было странно покидать это место со знанием, что она действительно никогда не вернется. Особенно странно, учитывая, что она пробыла здесь всего две ночи. Она не чувствовала подобного, когда выходила из дома, который был ее домом более двух десятилетий. Здесь было воспоминание, взгляд на человека, которого она ненавидела и не любила. Воспоминание о том, что она не одна.

Избавившись от этого чувства, ее грудь сжалась, а сердце сжималось. Она быстрыми, медленными шагами двинулась к лифту, боль в мышцах не исчезла, а уши были напряжены для любого шума. Это было только ее собственное дыхание и окружающий звук кондиционера.

Набрав код на клавиатуре, Морана ждала, пока откроются двери, ее горло сжалось от эмоций, которых она никогда в жизни не испытывала. Она собиралась оставить позади все известное — это место, этот мир, даже свою машину. Боже, как она будет скучать по этой машине. Она была для нее верным другом так долго. И когда ей это было нужно больше всего, это привело ее сюда, в безопасное место.

Двери со свистом открылись, и Морана посмотрела на зеркальную панель, уставившуюся на нее. Ее живот сжался, когда она поняла, что, несмотря ни на что, Тристан Кейн обезопасил ее в течение обеих ночей, что она находилась на его территории, и оба раза, когда она.. была в его наиболее уязвимом положении.