Hold Me
Шрифт:
— Что с тобой? — продолжаю резать, чтобы скрыть свою растерянность.
Томас хмурит брови, вздохнув через нос, и гладит Засранца, с трудом и тихо шепча:
— Спасибо.
Теряюсь. Сильнее. Поднимаю взгляд, уставившись на русого парня, который уже не смотрит на меня:
— За что? — действительно не могу понять.
— За то, что прошла мимо меня, — вновь восстанавливает наш контакт глазами. Хмурюсь, роясь в глубинах своего сознания, чтобы понять, о чем может идти речь, но ответов не найти, поэтому приоткрываю рот, желая спросить у парня напрямую, но меня перебивает дверной скрип. Мы с Томасом одновременно поворачиваем головы, уставившись на промокшего под уже сильным дождем Дилана, который стоит на пороге, держась за ручку двери, и смотрит
— Хай, — с улыбкой здоровается Томас, подняв ладонь. — Спасибо, что дал мне выспаться сегодня.
Я бы дала русому подзатыльник, но его слова вызывают усмешку на лице того, кто уже пару секунд игнорирует мой взгляд на себе.
— Где ты был? Женушка волновалась, — Томас прижимает к груди Засранца, хитро щуря веки, ведь он замечает тоже, что и я — после сказанного взгляд Дилана быстро метнулся ко мне. Всего на миг. Но мое дыхание уже перехвачено волнением, так что продолжаю резать овощи, опустив лицо, скрывая его локонами черных волос.
— Под «женушкой» я имею в виду себя, — Томас недовольно цокает языком, скрыв улыбку под ладонью. — Хочешь салат? Эмили сегодня играет роль мамочки.
— Эй, — ворчу на него, хмурясь, и вскидываю голову, краем глаза замечая, что Дилан подходит к столу и нагибается. Не сразу понимаю, что происходит, поэтому не шевелюсь, уставившись на мокрого парня, который выдергивает из моих рук острый предмет, ругнувшись на Томаса:
— Не давай ей ножи.
— Боишься, что она порежется? — пытается подстегнуть худой парень, но Дилан лишь ворчит, проявляя недовольство:
— У неё руки из задницы, придуро… — прерывается на кашель. Прижимает кулак к губам, бросая нож в раковину, и сутулится, разворачиваясь, чтобы покинуть кухню. Смотрю ему в спину, нервно стуча ногтями по столу. О’Брайен уходит в коридор. Его кашель явно с мокротой, да и вид болезненный. София его прикончит.
— Ибо не хер гулять в мороз, — Томас подносит кружку к губам, взглянув на меня, и кажется не скрывает того, что умеет «читать людей». — Сходи и спроси, как он.
— С чего вдруг? — шепчу, смотря на порезанные кое-как овощи для салата. Томас хмурится, взъерошив волосы рукой:
— Господи, — закидывает голову, уставившись в потолок. — Два барана, — шепчет. — Упертые, — ещё тише, но слышу, даже несмотря на шум сильного дождя за окном. Сжимаю и разжимаю пальцы рук, переступая с ноги на ногу, и борюсь с диким желанием треснуть стол ногой, сама поражаюсь тому, что вся эта ситуация — эта неловкость, появившаяся по причине моей глупости, — так сильно влияет на меня и мое эмоциональное состояние в целом. Мне не нравится находиться здесь под таким мучительным, истязающим взглядом этого Томаса, который непонятно чего добивается от меня и Дилана, постоянно создавая между нами это молчание. Глотаю ком за комом, бросив на парня взгляд, и тяжело дышу, выдавливая:
— Достал, — произношу с обидой, которая вызывает у Томаса улыбку, ведь я тут же шагаю в сторону коридора. Ладно. Давит этот тощий паренек нехило на людей, но он понятия не имеет, что я не самый удачный вариант сейчас. Он ведь ничего не знает. Получается, и злиться на него нет смысла? Верно, вина лишь во мне.
Поднимаюсь на второй этаж. Уже медленнее, ведь слышу, как кто-то бродит. Торможу на последней ступеньке, успев захватить взглядом, как Дилан закрывает за собой дверь в ванную комнату. Стою на месте, чувствуя, как голова начинает болеть от такого количества мыслей, а живот крутит. Настоящее мучение. Испытание, которое я хочу пропустить мимо. Быстро бегу к своей комнате, закрываясь на ключ, и громко дышу через нос, прислушиваясь к ветру и дождю. Полумрак. Мне он так знаком, до приятных мурашек на бледной холодной коже. Поворачиваюсь, спиной опираясь на поверхность стены, и аккуратно сажусь на паркет, вытягивая ноги. Смотрю на пальцы, играя с тканью своей майки. Так сильно привыкла к тому, что живу среди живой
С хриплый вдохом обрываю свои мысли. Мои холодные пальцы сжимают мою же шею, поэтому опускаю руки на колени, продолжая смотреть в темный потолок. Жадно хватаю ртом воздух, кожа шеи болит. Я опять душу себя, при этом даже не подозревая об этом. Мне будто медленно сносит крышу, после чего я творю все эти немыслимые вещи, которые для нормальных людей кажутся безумными. Я ненавижу эту часть себя. Почему мне так нравится приносить себе увечья? Почему мне доставляет неимоверное удовольствие, когда на коже остаются больные отметины? Когда изрезанные запястья ноют, напоминая мне о той душевной пустоте, в честь которой они были нанесены. Верно, чтобы я помнила.
Шум. Я хмурюсь, немного поворачивая голову на бок. Кажется, Дилан вышел из ванной комнаты. Быстро. На его месте бы постояла под душем, вдруг он правда заболел.
Кашель. Вновь этот хриплый, громкий, раздирающий горло. Хмурюсь, чувствуя себя виноватой, и прикрываю веки, не находя в себе сил, чтобы расслабиться, когда слышу, как хлопает дверь в комнату парней. Пыхчу, недовольство к самой себе растет с каждой прошедшей секундой тишины. Смотрю перед собой, остановив взгляд на бейсболке, что лежит на столе, и поднимаюсь, немного покачиваясь, ведь голова начинает кружиться. Шагаю к столу, пальцами коснувшись головного убора, и моргаю, сжав зубы во рту. Притоптываю ногой, решаясь. В последнее время я делаю все то, что вызывает внутри тяжелые противоречия.
Проблема лишь в том, что я могу всё испортить. Окончательно.
И поэтому мне страшно.
Кусаю губу, невольно морщусь от осознания одной очень даже ясной истины, которая пугает, заставляет мое сердце скакать в груди, как сумасшедшее.
Я боюсь, что Дилан отвернется от меня.
***
Нервы. Потеющие ладони, сбитое дыхание, само не свое сердце в груди. Пальцами сжимает ткань темной бейсболки, стоя у двери в комнату парней. Слушает, с напряжением оглядываясь по сторонам, будто собирается сделать что-то противозаконное. Боится, что Томас поймает её здесь, не хочет, чтобы он понял, чтобы осознал, что Эмили ведет себя странно. Девушка не хочет выглядеть напуганной и загнанной в угол, но именно это читается в её глазах. Хоуп касается дверной ручки, слыша громкий кашель за стеной. Плечи поднимаются при вздохе. Она просто вернет ему бейсболку. Просто… Спросит о самочувствии и уйдет. Потом придет София и позаботится о нем, хотя, зная Дилана, скорее этот парень начнет умело скрывать свое состояние, считая, что всё пройдет само. Эмили берет себя в руки. Она даже не осознает, что сама угнетает обстановку, поэтому решает, что лучше на время прекратить думать. От наших мыслей зависят многие вещи, а главное — это та реальность, что строится на основе наших взглядов. Хоуп понимает. Но менять мышление тяжело. Она дергает ручку двери, боясь, что та может быть заперта, тогда бы она почувствовала себя настоящей дурой, но дверь поддается.
Назад пути нет.
Дилан лежит на кровати, от неожиданности продрогнув, когда слышит дверной скрип. Думает, что в комнату вернулся Томас, поэтому приседает на кровати, сдерживая кашель, готовится как следует «врезать» ему за то, что тот умеет подкалывать, но голос застревает в глотке, когда на его взгляд пересекается с глазами, полными тревоги и волнения. О’Брайен даже не хмур, но лицо не светится счастьем, чего и ожидала Эмили, которая встает на пороге, нервно теребя козырек бейсболки. Девушка пытается сохранить спокойствие на лице и прекратить позволять сердцу так издеваться над собой.