Hold Me
Шрифт:
Сражайся.
Она все испортила.
Борись.
Такой тихий голос в голове, не способный заглушить то желание, что рвется наружу. Эмили сгорает внутри. Прижимает ладони к мокрым от дождя щекам, и вонзает пальцы в кожу, сутулясь. Вокруг стены. Замкнутое пространство, без дверей и окно.
Не сгорай.
Крик застревает в глотке.
Шагни обратно за край.
Шагни в пропасть.
Дилан остается в темной комнате, слушая то, как дождь вдруг начинает с новой силой барабанить по стеклу. Смотрит на свои руки, потирая ладони большими пальцами. Хмурится. Мягкие.
Сгорай.
Нет, тебе ещё рано сгорать.
Ложится
Всё изгадил.
Переворачивается на бок, глубоко дыша. Смотрит в сторону окна, когда небо внезапно озаряется яркой молнией, после чего вой ветра усиливается, а шум дождя занимает всю голову, проникая через уши.
Но правильно ли он поступил?
Нет. Сомнения. Нет. Уйди из него.
Толкает от себя человека, доверия которого так долго добивался. Нет, Дилан О’Брайен не был прав. И самое тяжелое, что он прекрасно это понимает, но, будучи гордым грубияном, ни за что не признается в этом.
Способность одного человека сильно действовать на другого. Дилан считает себя жертвой положения, вовсе не думая о чувствах Эмили. И подобное ему прощается, ведь парень не умеет заботиться о других. Больше не умеет. Но хотел бы научиться. Только никогда в этом не признается. Никому.
***
От лица Дилана.
Вымотанные нервы, уставшее тело после долгой ночной «прогулки», тяжелая голова. Я бы мог избежать этого, просто наслаждаясь каким-то неприятным сном, к слову, сны мне давно не снятся, но сегодняшний день, видимо, особенный.
— Дилан! — голос вырывает меня, поэтому открываю глаза, хмуро уставившись в сторону окна, за которым было черное небо.
— Господи, Дилан! — голос на повышенных тонах бьет по вискам. Щурюсь, медленно присаживаясь, и перевожу взгляд в сторону приоткрытой двери. В коридоре горит свет, и я слышу шаги. Кто-то носится. Черт. Смотрю на пустую кровать Томаса, пытаясь понять, кому принадлежит голос. Горло болит, кашель рвется наружу, лоб горячий, но это ничего. Совершенно.
— Дилан! — в комнату заглядывает Софи, и вид у неё ошарашенный, напуганный, заставляющий меня сразу же отогнать остатки неприятного сна:
— Черт, чего орешь?! — хрипло кричу на неё, прижимая ладонь к шее. Женщина оглядывается по сторонам, будто услышав какой-то шум, после чего смотрит на меня:
— Уже два часа ночи!
— И? — незаинтересованно спрашиваю, потирая шею рукой, а Софи гневается, продолжая кричать:
— Я не могу найти Эмили!
========== Глава 21. ==========
Комментарий к Глава 21.
Текст сообщения Томаса не редактируем. Я специально допускала ошибки:)
Учись заботиться о других
— Ты помнишь, что произошло?
Мужчина в белом халате с небольшим бейджиком и ручкой в кармане, которую он постоянно носил с собой, склонился над кроватью девушки. Её бледное лицо выглядело нездоровым, мокрая от ледяного пота кожа постоянно нуждалась в сухом полотенце, практически синие губы сохли через каждые полчаса после принятия воды. Туманный взгляд запутавшейся в себе личности, которая постепенно догорает. Мужчина с жалостью и беспокойством смотрит на пациентку, которая изо всех сил пытается вспомнить, старается приподнять серую пелену забвения и заглянуть в саму себя, чтобы отыскать ответ. Её руки пришлось привязать ремнями к кровати, чтобы она не сгрызала ногти
— Что произошло с Томасом?
Здесь ночи однозначно странные. У морских побережий тихие, сопровождаемые шумом волн, а по окраинам города, где только начинают свою жизнь бары и ночные клубы, уже вовсю толпятся любители «расслабиться» в темное время суток, а наутро позабыть и смыть все произошедшее с лица холодной водой и спокойно отправиться на работу.
— Хей, крошка! — смех. Мужчины толпятся у стен зданий в самой тени, скрываясь от света фонарей, да и те светят не особо ярко. Все вокруг курят, выпивают, смеются, общаются. У каждого города есть такая сторона — не та, которую хочется принять за действительность, когда уже успел построить в голове идеализированный образ сего места. Но в данный момент, в данном состоянии её мало, что интересует. Эмили шагает босиком, в одной майке и спальных штанах, бредет по «черным» улочкам, даже не пытаясь понять, как забрела сюда, в эту часть города. Нет, кажется, она вовсе не старается разобраться в дороге. У неё нет цели. Просто идти. Такое бывает часто, будто организм сам борется за свое здравомыслие, уводя девушку как можно дальше от источника её гнева. От Дилана. Поэтому Хоуп часто пропадает, переживая все «эмоциональные взрывы» в себе. Глубоко.
— Хочешь выпить? — никакой реакции на мужчину, что преградил ей дорогу. Эмили обходит его молча, так и не подняв головы. Она в себе. Полностью. И ей не выбраться, пока внутри всё не разложится по новым полкам. Пока её реальность не выстроится так, чтобы девушка могла очнуться без тяжести в груди.
Да, подсознание борется с «раздражителем» — воспоминаниями об О’Брайене. Это единственный выход — уничтожение, дробление памяти и составление «идеальной» картинки.
И внутренний голос беспощаден. Его не интересует отношение самой Эмили к подобному, словно это происходит на автомате по особому замыслу. Программа, единственная цель которой — сохранить здравомыслие Хоуп.
От лица Дилана.
Быстро спускаюсь по лестнице, надевая на себя кофту, поправляю её капюшон, натягивая на бейсболку. У меня горит все лицо, видимо, температура повышается, кашель так и рвет глотку, но сдерживаю его в себе, ведь с кухни выбегает Софи. Она держит телефон возле уха, после чего кладет на тумбочку, поставив обе руки на талию.
— Что-нибудь? — такой странный вопрос со стороны Томаса, который идет за мной, словно утенок за мамкой-уткой. Софи кусает ногти, пытаясь кое-как скрывать свое волнение:
— Я обзвонила соседей, описала то, в чем она была одета, но похожую девушку видела только одна моя знакомая, и то утром, понимаешь? — выдыхает, приложив ладонь к лбу, прикрывает глаза, усмиряя поток безумных и страшных для неё мыслей. — Быть может… Быть может, она на ярмарку пошла? В парк? — смотрит на нас с Томасом, и тот топчется возле меня, кидая в мою сторону строгий, недовольный взгляд, от которого мне впервые хочется провалиться сквозь землю. Будто ему всё известно. Знает, что причиной такого поведения «тихой» девушки, которая боится даже вздохнуть в незнакомом месте, могу быть я. И сейчас сон, наконец, покидает меня окончательно, уходит без остатка, ведь это правда.