Hold Me
Шрифт:
Я виноват. Ищу лишь оправдания самому себе, обманываясь.
— Может, она пошла в парк? Ей там нравится, — Томас уже пытается вывести меня из какой-то напавшей апатии, от которой голова идет кругом, а к горлу подступает тошнота. Нервно оттягиваю шнурки кофты, качая головой, при этом ощущая, как мысли, подобно камням, бьются о стенки черепа:
— Нет, она, скорее всего, пойдет туда, где меньше людей, — моргаю, смахивая каплю пота с лица, чтобы Софи не видела мою несобранность. Она поймет, что со мной что-то не так.
— Берег, ближе к
— Ты в порядке? — в голосе Софи есть тревога. Нет.
— Она любит море, так что… — выпаливаю из себя, обойдя бледную женщину. — Пойдем, посмотрим там, — не поднимаю глаз на Томаса, который срывается за мной, ведь перебираю ногами быстро, желая вовсе скрыться от чужого внимания.
— Позвоните мне! — Софи кричит в спину, но ответ дает Томас. Я не могу заставить себя говорить.
Пар льется изо рта, на небе сгустки черных туч, сквозь которые не виден лунный диск. Холодный ветер подгоняет, толкает, качает деревья в стороны, заставляя их гнуться чуть бы не до земли. И я готов так же свалиться.
— Дилан! — Томас нагоняет меня, и его громкий голос отдается звоном в ушах, которые хочется закрыть ладонями, чтобы хоть на секунду прекратить слышать этот чертов мир. — Что ты сделал?!
Иду дальше. Игнорирую.
— Что ты, блять, сделал?! — Томас хватает меня за рукав кофты, грубо разворачивая, и я не нахожу сил противостоять этому тощему ублюдку, который тяжело дышит, не скрывая своей злости. Смотрит мне в глаза, режет меня морально на части, хмурясь:
— Что ты сделал? — говорит уже спокойней, а я скольжу кончиком языка по сухим губам, сунув руки в карманы кофты, отвожу взгляд в сторону, пытаясь сообразить, какой именно из моих поступков мог вывести Хоуп из себя:
— Мы, — хмурюсь, сглатывая воду во рту, ведь не привык с кем-то обсуждать то, что меня беспокоит. — Мы немного поговорили.
— И? — Томас ждет конкретного ответа на поставленным им вопрос. — Ты ей что-то сказал? Что-то про её прошлое? Про мать? Что ты сделал?! — меня бросает в холод от такой эмоциональности со стороны Томаса. Его даже трясет. Неужели, так сильно переживает за Эмили? С чего бы…
«Она прошла мимо меня», — его слова проносятся в голове, ударом, подобным электрическому. Делаю короткий шаг назад от парня, который с прежним напряжением всматривается в мои глаза.
«Был человек, который мне нравился», — Эмили говорила об этом. Что, если…
Моргаю, щуря веки, начинаю так же всматриваться в лицо парня напротив, который нервно облизывает губы, с волнением глотая половину букв:
— Ты же знаешь, сейчас осень… Прекрати уже издеваться над ней, — процеживает с какой-то явной и сильной обидой и разочарованием. Отступаю назад. Какого черта? В носу начинает колоть. Всё разом набрасывается на меня, все проблемы, скопившиеся за столько лет жизни, все неозвученные
— Пошел ты! Черт! — от злости пинаю небольшой камень, что летит в забор дома соседа. Томас молча смотрит на меня, продолжая глубоко дышать через нос, пока я снимаю бейсболку, запуская пальцы руки в волосы. Хожу кругами на месте, вновь обратившись в парня, уже не в силах скрывать эмоции:
— Закрой свое хлебало! Черт возьми, какого хера я вообще обязан таскаться с вами?! Блять, какого черта я должен подбирать слова и волноваться о том, задену ли кого-нибудь?! И к чему, мать вашу, это может привести, да?! — подхожу к русому парню, тыча в него пальцем. — Не смей осуждать меня! С ней тяжело!
Томас вдруг усмехается:
— С ней тяжело? Или проблема в тебе? — меня бесит, что он так внезапно переходит на спокойный тон, ведь я уже «загорелся». Хочу вновь начать ругаться на парня, но тот перебивает:
— Может, всё дело в твоем внутреннем сопротивлении? Было бы проще, если бы ты начал доверять ей. Борешься с самим собой, а потом лишь орешь на всех, ищешь виноватого, в то время как он, — парень сильно тыкает пальцем меня в плечо, отчего приходится сделать шаг назад, — это ты сам, — оглядывается по сторонам, будто думая, что кто-то подслушивает, и вновь смотрит на меня, вдруг шепча. — Просто, — пожимает плечами. — Просто, признай это.
Делаю ещё шаг назад. Если бы я не был болен, то скорее всего принял бы невозмутимое выражение лица, не кричал, а просто ушел искать дальше, но… У меня всё чертовски болит. Не физически. Я болен морально. Отвожу взгляд, продолжая делать шаги назад, дышу громко и хрипло, не могу ударить по уверенным высказываниям Томаса, который сжимает губы:
— Я всё-таки пойду и поспрашиваю в городе. Наверняка кто-то видел, а ты… — замолкает, когда я отворачиваюсь, надевая бейсболку на голову. Мне жарко. Ветер так и бьет по щекам, но мне не хватает кислорода. Грудная клетка не расширяется, чтобы дать мне вдохнуть со всей полнотой. Кашель дерет горло. Ускоряюсь, сворачивая к тропинке, что ведет вниз, к берегу. Сбегаю от Томаса, скрываюсь от его осуждения, которое оседает на языке. Привкус горечи. Прижимаю ладонь к шее, растирая кожу. Болезненные ощущения не уходят, и осознаю, что больше боли приносит не першение. Это ком. Огромный комок в моей глотке. В чертовой. Глотке. Чертов. Комок.
Сжимаю пальцами кожу шеи. Давлю, лишая себя воздуха. Смотрю на грозовой горизонт впереди и спешу к нему. Рвусь на берег, истязаемый своими мыслями, самим собой, своей внутренней войной.
Никакой привязанности. Никаких эмоций. Никакой Эмили Хоуп. Никакого Томаса Сангстера.
Ступаю на каменный берег, тут же тормозя, ведь в лицо бьет соленый ветер. Устало опускаю руки вдоль тела, смотря перед собой, и делаю вздох. Колоть в носу не прекращает. Глаза горят так, будто я провел без сна всю свою жизнь. Черт, а когда я спал вообще? Стискиваю зубы, шмыгая носом.