Холод 2
Шрифт:
Особенно было страшно, когда дорога пошла через лес. Я взял фонарь в руку и непрестанно светил по сторонам, вздрагивая каждый раз, как замечал средь деревьев какое-то непонятное движение.
К счастью, мои опасения оказались напрасны: лес мы миновали без проблем. Теперь по левую руку простиралось поле, а по правую — тянулись редкие заросли. Туда-то я и светил.
— Что там? — спросил Егор, указывая во тьму. Я обернулся, и холодный пот прошиб меня. Слева, в поле, показались две красные точки.
— Гони! — я обернулся к Егору. —
Я пропустил сани вперёд. Егор начал активно стегать поводьями лошадь, которая с трудом тянула по рыхлому снегу гружёную телегу. Я же прицепил фонарь к пуговице и поехал следом. На всякий случай достал пистолет. Две красные точки приковали мой взгляд. Было непонятно, приближаются они или нет. Единственное, что я хотел — так это припустить коня галопом и ускакать как можно дальше. Но не мог: впереди тащились сани.
Мы ехали и ехали, а красные точки мерцали во тьме. Жнец не отставал. В ночи раздался заунывный вой: бродящих поблизости существ что-то встревожило.
Впереди показались крыши изб, и вскоре мы оказались в деревне. Я велел останавливаться и найти дом, где можно переждать ночь. Ехать дальше в темноте я не собирался: риск слишком велик.
Деревня оказалась заброшенной. Непохоже было, что она пережила нашествие: трупов на улице я не видел. Скорее всего, жители просто испугались и уехали.
Изба нашлась быстро. Внутри было холодно, но топить мы не стали. До рассвета оставалось часов пять, надеялись: перетерпим. Егор и Маня забрались на печь. Мы с Фросей уселись за стол. Оба ружья заряженными стояли у стены. Так мы и сидели в холодной горнице при свете фонаря. Фрося дрожала от страха.
— Всё хорошо будет, — я взял её за руку. — Тут нас не достанут. А утром продолжим путь.
— Мне страшно, — тихо проговорила она. — Порой мне кажется, я зря это затеяла. Вдруг Господь накажет? Я боюсь. Эти твари повсюду. Когда шли от поместья, я видела одну. Думала: нам конец. Да и что теперь с нами будет? У нас есть хоть один шанс? У Машеньки есть будущее? У Егора есть? А у меня?
— Если бы ты осталась в поместье, у вас точно не было бы будущего, — проговорил я. — А так: всё возможно. Мне кажется, вам повезёт. Знаешь ведь, сколько народу померло? А вы живы всем смертям назло. Судьбы благоволит вам. Как знать, вдруг за чередой бед ждёт что-то хорошее?
— Ты правда в это веришь?
Что я мог ответить? Да не особо. Но надеялся я всей душой. Может, хотя бы у них всё сложится в этом поганом мире? Фрося и так настрадалась за свою короткую жизнь. Должно же ей однажды повезти? Тогда мои труды не напрасны. А может, это бегство от неизбежного не имело никакого смысла? Ведь всех нас ждёт одно. Рано или поздно. А для Егора и Машеньки — скорее рано. Сыворотка надолго не продлит жизнь.
— Я... верю, — произнёс я. — У вас всё будет хорошо.
Ночную тишину нарушил треск ломающейся доски во дворе. Я вскочил, нацепил фонарь, схватил пистолеты и выбежал на крыльцо.
Кожа моя тут же покрылась льдом. Жнец как-то воздействовал на меня, и моя магическая защита сопротивлялась этому эффекту. Глаза тоже заледенели, и картинка помутнела. Я выстрелил. Но жнец не упал, он продолжал медленно двигаться ко мне.
Я вытащил саблю и пошёл навстречу. Лёд на коже становился толще. Он трескался. Своими красными глазами жнец выжигал мою броню. Я выставил вперёд руку, направил в него потоки холода, но они не подействовали. Существо приближалась. В вытянутой руке я ощутил боль.
Я видел лишь красные глаза, испепелявшие меня смертоносными лучами. Я сосредоточился на защите, но та не выдерживала, и кожу словно жгло огнём. А я шёл навстречу жнецу, сжимая саблю. Я должен был убить его, но боль разливалась по телу, скручивая меня в бараний рог. Силы были на исходе.
Глава 24
Я лежал лицом в снегу. Лицо горело огнём, но ещё сильнее болели руки. Их словно держали на раскалённой сковороде. Я всё-таки вонзил клинок в красноглазое существо. Вот только что произошло потом, я не помнил. Слышал выстрел, потом голоса...
Меня перевернули на спину.
— О, Господи! Что с тобой случилось? Ты жив? — причитала Фрося. — Пожалуйста, не умирай! Ответь что-нибудь.
— Надо в избу отнести, — предложил стоявший рядом Егор.
Меня потащили. Заволокли на крыльцо, как мешок с картошкой, потом — в горницу.
— Как же больно, — пробормотал я. Моё тело разрывало на куски. Боль была знакомой: именно так я чувствовал себя, когда первый раз получил сыворотку и тогда, когда проснулся среди ночи в Перепутье.
— Как тебе помочь? Мы можем что-то сделать? — проговорила взволнованно Фрося.
— Сыворотка, — пробормотал я. — Во внутреннем кармане. Одну каплю на язык.
Фрося сделала всё, как я сказал. После того, как раствор пепельной смолы попал в мой организм, я почувствовал облегчение, а потом и вовсе отключился.
Когда я проснулся, было уже светло. Первым делом я увидел Фросю, которая сидела рядом на кровати. Егор тоже был тут. Он расположился на лавке у стены.
Я поднялся и сел. Чувствовал себя прекрасно, силы вернулись, энергия вновь переполняла меня, боли как не было.
— Уже рассвело, — я поглядел в окно. — Надо ехать. Я долго спал?
— Слава Богу, с тобой всё в порядке, — Фрося обняла меня. — Мы боялись за тебя, очень боялись.
— Всё хорошо, — произнёс я. — Что со мной случится? Но задерживаться нам тут не стоит. Лошади готовы?
Я посмотрел на свои кисти рук. Они были покрыты рубцами, как после ожога. Я ощупали лицо: на левой скуле тоже бугрились шрамы. Схватка со жнецом не прошла бесследно.
— Всё готово, — ответил Егор. — Мы ждали, когда ты очнёшься.