Холод 2
Шрифт:
— Хорошо, — выступил я вперёд, схватив Владимира за рукав. — Не бойся. Мы... мы тебя выслушаем. Обещаю. Расскажи всё по порядку.
— Я расскажу, — повторила она.
Глава 22
Все мы стояли и внимательно смотрели на девушку.
— Вы породили смерть, — произнесла она, — породили то, что убьёт вас всех. Мара здесь. Её призвали посвящённые. Она — ваше отражение, третья ипостась Бытия: смерть, энтропия, разрушение. Она предшествует Хаосу. Грядут тёмные века, всё повторится.
— Что за загадки? — нахмурился Владимир. — Говори яснее!
— Подождите, — осадил я его. —
Незнакомка замолчала.
— Допустим, — сказал я, обращаясь к ней. — Ничего хорошего нас не ждёт — это понятно. Но, пожалуйста, объясни поподробнее. Почему так произошло? И как звать тебя?
— Я — Ноэма, — ответила девушка. — Меня так назвали, когда я появилась на свет. Меня создал Мастер — творец, первая ипостась Бытия. Это случилось две тысячи триста пятьдесят два года назад, через триста сорок лет после того, как Стефан открыл первую брешь.
— Это ложь! — воскликнул Владимир, но я снова попросил его молчать.
— Пожалуйста, продолжай, — сказал я Ноэме. — Мы слушаем.
— В стремлении к совершенной красоте и гармонии Мастер создал меня. Я — вторая ипостась Бытия. В то время Сон ещё не был столь ужасен. В нём ещё не было Чёрного Бога, тогда он ещё не стал квинтэссенцией боли и страха. Он был всего лишь отражением... Вашим отражением. А потом меня прокляли... — Ноэма замолчала.
— Кто это сделал? — спросил я.
— Посвящённые. Они сделали меня олицетворением всего порочного и греховного. Для них красота — грех. Они жаждут спасти этот мир от греха, но тем самым порождают тьму. Их разум создал Безликого Бога, и тогда во Сне появился Чёрный Бог, как воплощение жестокой карающей сущности их творения. Теперь Чёрный Бог — в каждой сущности Сна. Тьма в глазах их — это Чёрный Бог, который овладел зеркальным миром. А когда посвящённые возненавидели красоту и гармонию, родилось проклятие. Проклятие — и есть Мара. Оно сильнее меня, оно поглощает меня, и я не могу ничего сделать. Сознание посвящённых довлеет надо мной.
— Ты говоришь ересь, — грозно произнёс Владимир. — Что за нелепые верования ты исповедуешь?
— Для нас твои слова весьма необычны, — обратился я к девушке. — Но почему Мара вышла из Сна? Такое бывало когда-нибудь? Разве так должно быть?
— Что-то произошло, — произнесла Ноэма, — я не знаю, что именно, но чувствую это. Чувствую, как мрак сгущается. Что-то нарушило равновесие и порядок. Посвящённых стало слишком много. Тёмные века наступят вновь, пробуждения не будет. Этот Сон продлится очень долго. Он исторгнет из себя всю грязь и боль, ибо не в силах больше копить их в себе. Грядёт Хаос. Я чувствую это, это давит меня, уничтожает, — в глазах девушки заблестели слёзы.
— Но почему? — я всё пытался получить ответ. — Что именно произошло?
— Я не знаю, простите... Кровь Чёрного Бога. Она может уничтожить и может очистить, она порождает ужас и порождает покой. Каждый, в ком она течёт, обладает большой силой, — тут она посмотрела на меня, да так пронзительно, что у меня внутри всё похолодело. — Простите, — Ноэма потупила взгляд, — я не могу долго говорить, я не могу тут оставаться. Я чувствую её, она уже близко, скоро она опять поглотит меня, — теперь в глазах девушки читался страх.
Она попятилась.
— Погоди, — попытался я остановить её. — Что-то можно сделать? Как-то это исправить?
— Посвящённые. Их сущность очень сильна, их много, творения их разума овладели этим миром. Мара исчезнет вместе с проклятием, проклятие — вместе с посвящёнными.
Слова моей спасительницы казались бредом душевнобольной, но я почему-то был уверен, что в них есть смысл, надо просто понять, надо сложить в голове целостную картину, которую пока составить никак не получалось.
— Мара здесь, потому что много посвящённых? — уточнил я. — Значит, она уйдёт обратно в Сон, если посвящённых станет меньше?
— Ты её ещё слушаешь? — возмутился Владимир. — Разве не понимаешь, кто она? Её послал Враг, чтобы искусить нас. Она клевещет на святую церковь, на Господа и служителей Его!
— Простите, я больше не могу говорить, — пробормотала Ноэма и, развернувшись, и пошла прочь.
Мы стояли, как поражённые громом и глядели вслед удаляющейся фигуре в чёрном платье. Девушка бежала по занесённой снегом дороге к восточной окраине деревни, а потом просто растворилась в воздухе. Буквально через пару секунд в той же стороне из зарослей вышла Мара. Некоторое время существо смотрело на нас, а мы — на неё. Никто не мог вымолвить ни слова. А потом оно развернулось и пошло куда-то на север.
Первой заговорила Дарья.
— Твою ж мать... — произнесла она. — Это что такое было вообще?
Наверное, у нас у всех вертелся сейчас в голове этот вопрос.
— Враг во плоти, — произнёс мрачно Владимир. — Явился, чтобы умы людские смущать.
— Надо уходить, — сказал Игорь Изяславич, стараясь сохранить хладнокровие. — Нехорошее здесь место. Увиденное обсудим потом. А сейчас нам нужны лошадь и сани, чтобы довезти раненого. Сани есть, а лошади, скорее всего, уже мертвы, — тут он посмотрел на Дарью. — У вас есть лошадь. Не окажете нам услугу?
Вскоре мы уже двигались в сторону Высокого. Белая лошадь Дарьи тащила сани, которые пришлось основательно разгрузить, дабы непривыкшее к упряжи животное не сорвало спину. В санях лежал Ярослав, накрытый плащом. Ему было совсем дурно. Казалось, вот-вот сознание потеряет.
Мы шли пешком. Дарья вела лошадь под узды, я и Малютины шагали по обе стороны от саней. Среди обозных вещей нашлись плащи, и я позаимствовал один, чтобы надеть поверх изодранного в лохмотья кафтана. В руке я держал саблю. Остальные тоже находились в состоянии боевой готовности. Мы двигались по дороге вдоль перелеска, откуда в любой момент могли выскочить существа. Шли молча.
Никто не знал, куда направилась Мара. На дороге следов её видно не было, и это обнадёживало. Впрочем, все мы понимали: куда бы существо ни пошло, рано или поздно оно доберётся до какой-нибудь деревни, села или даже города. Смерть шагала по моравской земле, и с этим ничего нельзя было сделать.
Всю дорогу я раздумывал над словами Ноэмы. Картина в голове складывалась туманная. Оставалось очень много неопределённого и загадочного. Бытие, насколько я мог догадываться — некая философская категория, описывающая состояние существования этого мира. Но что за ипостаси и почему они появляются — этого я не понимал. Слишком мало информации. Если верить Ноэме, многие ужасы, порождённые Сном, продуцировались коллективным сознанием неких посвящённых. Кто такие эти посвящённые, я тоже не знал. Для других это являлось чем-то очевидным, так что спрашивать напрямую я не рискнул. Однозначно, они как-то связаны со стефанианской церковью, и я надеялся сам постепенно всё выяснить, внимательно слушая разговоры людей вокруг.