Холод 2
Шрифт:
А ещё Ноэма говорила о тёмных веках, которые скоро вернутся. Чтобы понимать, о чём речь, надо было знать историю этого мира, а я не знал (хотя, наверное, должен был). И если верить словам белокурой девицы,чтобы не допустить возвращения тёмных веков и остановить Мару, надо то ли уменьшить количество посвящённых, то ли уничтожить их всех. Бояре решили, что это — ересь и козни Врага. А я не мог уразуметь, как относиться к услышанному. Конечно, беловолосая девушка два раза спасла меня, но можно ли ей верить? Кто она? Она точно — не человек. Складывалось ощущение, что это какая-то метафизическая
Дорога свернула в поле. До села оставалась пара вёрст. По пути нам попалась крупная «собака», которую Малютины очень быстро сожгли.
— Это так странно, — нарушила молчание Дарья. — Я раньше не слышала ничего подобного.
— Лучше бы нам и не слышать этого никогда, — угрюмо произнёс Владимир. — Это козни врага.
— Смею заметить, что ни девку, ни тварь с лошадиным черепом мы так и не смогли убить, — произнёс слабым голосом Ярослав, — они бессмертны. Это не просто моры, это что-то другое. Что-то... большее. Тёмные века возвращаются. Мне тоже так кажется: слишком многое говорит об этом в окружающем нас мире. Если блаженная не проснётся... Я даже не знаю, что будет.
— Побереги силы, брат, — грозно покосился на него Владимир, — и не думай о таких вещах. Сомнения — вот что жаждет породить Враг в умах наших.
Игорь Изяславич шёл с задумчивым видом и как будто не обращал внимания на нашу болтовню, но вдруг он обернулся и окинул всех серьёзным взором.
— Господа... и вы, Дарья, — произнёс он. — Послушайте меня внимательно. Мы очутились в крайне щекотливом положении. Без сомнения всё увиденное и услышанное произвело на нас сильное впечатление. Но сейчас есть масса насущных проблем, которые требуют решения, так что давайте не будем занимать свой разум отвлечёнными рассуждениями.
— Одна из этих проблем — существо, которое невозможно убить, — с сарказмом заметил Ярослав и слабо улыбнулся.
— Я это знаю, — спокойно проговорил Игорь Изяславич. — И потому хотел бы попросить всех здесь присутствующих об одной вещи. Мы никому и никогда не расскажем о встрече с этой странной женщиной и о том, что слышали от неё. Если об этом узнают следователи, они без сомнения заинтересуются сим событием и всеми нами. А у кого из вас есть желание беседовать со следственным отделом? И потому моя к вам просьба: просто забудьте всё, что слышали, и никогда не вспоминайте. Согласны?
— Хотелось бы мне просто забыть всё, что я видел, — ответил Владимир, — Я согласен. Незачем болтать об этом.
— У меня нет желания общаться со следственным отделом, — проговорил Ярослав. — Вы правы, дядя.
Мы с Дарьей тоже обещали, что будем держать язык за зубами.
Впереди показались обозы беженцев. После визита хворого люди и лошади, которым не повезло попасться ему на пути, превратились в высохшие закоченевшие тела. Они лежали в снегу между кибиток и телег, и убрать их было некому.
Игорь Изяславич настоял на том, чтобы я отужинал вместе со всеми у Черемских. Отказывать было бы неприлично. Не помогла даже отговорка, что у меня нет подходящей одежды (мой кафтан и камзол
Когда мы добрались до особняка, Малютины отнесли Ярослава в дом. Мы с Дарьей остались вдвоём на улице. Она наблюдала, как слуги распрягают лошадь. Я хотел пойти следом за боярами, но Дарья окликнула меня.
— Так значит, ты соврал насчёт своего настоящего имени? — спросила она. — Я почему-то так и подумала.
— Просто не хотел раскрывать свою личность, — пожал я плечами.
— Так кто же ты? — Дарья посмотрела на меня с прищуром. — Обращаются с тобой, как с равным, значит, ты тоже из боярского рода. И лицо твоё я помню. Видела где-то... Хотя постой, ты не из боярского рода, так ведь? Из княжеского. Ты — Даниил Верхнепольский, младший сын ныне покойного князя.
— Эх, нигде мне не скрыться, — посмеялся я. — Везде узнают.
— Ещё бы не узнать! Моя семья каждый год на приёмы да ассамблеи к вам ездит. Я и запомнила. Ты, правда, тогда был... несколько моложе. Но у меня хорошая память на лица. Так что ты здесь делаешь?
— Можно сказать, бежал из дома. Надоело там. Теперь я тоже — вольный странник.
— Похоже, у нас много общего, — улыбнулась Дарья и, взяв под узды распряжённую лошадь, повела в конюшню. Я невольно засмотрелся вслед девушке, но быстро одёрнул себя и пошёл в дом.
Игорь Изяславич, как и полагается, представил меня помещику и его сыну. Те, конечно же, удивились такому повороту событий, долго извинялись за то, что не признали меня и за неучтивое обращение, какое могло иметь место с их стороны по вышеназванной причине. Как я понял, Черемские, хоть и повелевали кристаллами, в здешней иерархии стояли ниже боярских родов.
Василий Васильевич тоже настоял, чтобы я остался на ужин а, узнав, в сколь бедственном положении я нахожусь, распорядился выделить мне необходимую одежду.
Спустя примерно часа два, я, одетый в простой, но зато чистый камзол, рубаху и кюлоты сидел за столом в компании Черемских, двух Малютиных (Ярослав чувствовал себя плохо и к ужину не вышел), Дарьей и епископом Адрианом с его помощником — молодым человеком в коричневой рясе, которые выглядел не менее уродливо, чем сам епископ. Ботинки по размеру тоже нашлись, как и зимние штиблеты. Ботфорты мои после стычки пришли в негодности. Лёгкая ментальная усталость до сих пор не отпускала меня. Хотелось спать.
За ужином речь шла, главным образом, о том, что случилось в лесу. О встрече с Ноэмой Игорь Изяславич умолчал, зато рассказал о стычке с морами и о некрархе, который вышел из Сна и теперь бродит по окрестностям, неся смерть всему живому.
— Он может быть где угодно, — подытожил боярин. — Чары тёмной луны на него не действуют. Сомневаюсь, что подействуют какие-либо другие. Пули и клинки, полагаю, столь же бесполезны. Нам остаётся одно: молиться, чтобы некрарх не явился сюда, и чтобы путь его лежал вдали от городов.