Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Солейн Анна

— И как вы планируете уживаться с тем, что вы дракон, гене… — Она откашлялась. — Кто-то может вас узнать. Вот будет славно! Вы вспомните, кто вы, сможете вернуться домой…

Не дождется.

— Чуть не забыл, — откликнулся я и щелкнул пальцами.

В этот же момент моя сила скрылась внутри тела, заставив дракона, который вынужден был ужаться, недовольно заворчать. Теперь немного маскировки, чтобы скрыть вертикальные зрачки глаз… Готово.

— Вы что?... — Иви запнулась. — Что вы сделали?

— Замаскировался. Теперь вряд ли кто-то

сможет узнать во мне дракона. — Иви, услышав это, едва не споткнулась, и я поспешил обеспокоенно добавить: — Есть у меня подозрения, что пока не стоит выдавать себя и возвращаться домой. Вдруг мне там грозит опасность?.. Лучше не рисковать.

Выражение лица Иви было непередаваемым. Клянусь, если бы она не была связана по рукам и ногам и знала, что меня пытались убить, — с удовольствием бы выяснила способ и помогла. Но после того, что она сделала… Я задумался.

До сих пор то, что Ивари могла навредить Вику, нарочно или по небрежности, не вызывало у меня никаких сомнений. Но сейчас, когда я увидел, как она сдувает пылинки с неблагих детей…

— К тому же, — отвлекшись от размышлений, продолжил я. — Не стоит вот так сразу пугать мэра Освальда. Пугать будем постепенно.

Иви засмеялась, но тут же поспешила замаскировать смех кашлем.

Глава 25

ИВАРИ ХАНТ (РАНЕЕ ИВАРИ РЕННЕР)

В полном молчании мы с генералом Реннером по песчаной и влажной после дождя дороге дошли до города. Я изо всех сил старалась на него не смотреть. Потому что в одежде Юджина, которая вот-вот грозила порваться на мощной фигуре, выглядел он… хотелось бы сказать, что смешно, но скорее…

В общем, отвести глаза было самым лучшим решением! Не хватало только любоваться бывшим мужем Ивари!

Брайтмур вырос впереди каменными боками зданий, покатыми черепичными крышами и ручьями улиц, по которым текли прохожие. От городского шума мне тут же стало неуютно, захотелось вернуться обратно в тишину (относительную) и безопасность (относительную) особняка.

“Снова эта сумасшедшая!” — раздался женский шепоток за спиной.

“Кого это она за собой тащит? Опять бродягу подобрала какого-то?”

“А он симпатичный… Женат?”

“Сдурела что ли? Неблагой, наверное! Отойди! От этой двинутой вообще подальше бы надо держаться! Забыла разве, что с бедняжкой Долорес случилось?”

Вот уж в самом деле бедняжка! Долорес пока не давала о себе знать, но чутье подсказывало мне, что это просто все не закончится.

“Вдруг она заразная?" — вклинился в разговор третий голос.

Несколько ребятишек, которые беззаботно бежали вперед по дороге, при виде нас замерли, как вкопанные, а затем бросились врассыпную.

— Кажется, вас здесь недолюбливают, — заметил генерал Реннер.

Как будто в подтверждение его слов кто-то из-за спины крикнул: “Ведьма!”

— Это еще мягко сказано, — растерянно откликнулась я, размышляя о сотне вещей одновременно.

Что детям скоро понадобится

зимняя одежда и обувь. Что у нас до сих пор нет кроватей. Может, заказать их в соседнем городе? Но туда добираться — полдня. Аб тамошнего столяра не знает — и нет гарантии, что его письмо поможет решить проблему.

А еще… признавать это было неприятно, но мои амбициозные планы шли коту под хвост. Конечно, я пока даже не начинала знакомить детей с городом, но то, как местные реагировали на меня и Юджина… Даже не хотелось проверять, как они отнесутся к детям.

Что же делать? Как сдвинуть дело с мертвой точки? Пока я добилась только того, что торговцы худо-бедно меня терпят — и то в основном потому, что дерут втридорога.

Был еще Аб, но… Он один не мог изменить все.

Увлекшись размышлениями, я не сразу заметила заинтересованный взгляд генерала Реннера.

Вот как-то нечестно, что он красивый даже с двухдневной щетиной, растрепанными волосами и в одежде Юджина, безбожно короткой и тесной.

— Мы почти пришли, — сказала я.

Впереди в самом деле маячил выход к главной площади, где располагалась мэрия. От волнения у меня потели ладони. Я понятия не имела, как справляться с приставаниями мэра и его обсуждениями “ближе” и “детальнее”. Привыкла быть серой мышкой — уверена, будь я в своем теле, мэр бы даже не подумал ни на что намекать.

Но Ивари была красоткой, да еще и незамужней… По местным меркам это значило — беззащитной. Следовательно, не было никаких причин не говорить с ней о рабочих вопросах “детально" и "близко”.

Генерал Реннер продолжал на меня смотреть.

— Что? — не выдержала я в конце концов.

— Вас это совсем не волнует?

— Что?

— То, что о вас думают. В городе.

Оглядевшись, я поймала несколько настороженно-неприязненных взглядов, а затем пожала плечами:

— Они ненавидят меня из-за того, что я заведую приютом неблагих. Но, в отличие от тех, кто там работал до меня, не называю эту должность “собачьей”, не жалуюсь на жизнь, не закупаю для детей крупу с шелухой и протухшее мясо, прошу местную портниху шить одежду из хороших тканей и даже собираюсь заказать у столяра новую мебель для них. Я забочусь о детях. — Переведя дух, я закончила: — Они ненавидят не меня, а неблагих детей. Это меня волнует.

— Почему?

— Что — почему?

— Почему вас так волнуют неблагие? — настойчиво спросил генерал Реннер.

Я удивленно на него посмотрела.

— Потому что они дети, они не сделали ничего плохого. А их… травят. Даже те, кто должен о них заботиться. Это неправильно.

А еще небо голубое, трава зеленая, я предпочла бы никогда не встречать с бывшим мужем — это если продолжать цепочку очевидных фактов.

Но неожиданно генерал Реннер осклабился.

— А ты не думала, что для этого есть причины? — рявкнул он. — Что эти дети — опасны? И не просто так их отгораживают от всех остальных! С ними нельзя обращаться, как со всеми остальными!