Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Солейн Анна

Но зачем ей было это делать? Почему ей мешал ребенок? У генерала Реннера и Ивари не было своих детей — няня Урсула однажды обмолвилась, что из-за этого они часто спорили. Вернее, Ивари пыталась спорить, а генерал Реннер отказывался даже разговаривать с ней об этом. К слову, последняя ссора, самая крупная, состоялась как раз незадолго до развода. "Нельзя такие скандалы мужу устраивать, — стыдила меня няня Урсула, — кто ж в мужа тарелками бросает? Надо мягко, хитро, ты же женщина".

Видимо, детей генерал Реннер заводить не собирался, а Ивари — хотела

стать мамой. Вполне понятное желание! Но зачем вообще генерал на ней женился?.. Об этом я тоже ничего не знала, но сейчас намного больше меня волновало другое.

Почему Вик? Я бы поняла, если бы это был ребенок любовницы (если такой поступок вообще можно понять!), но Вик был сыном сестры генерала Реннера. Почему он помешал? Может, дело в наследстве? Но… Нет, все равно ведь не сходится: у Ивари ведь не было своих детей, которым Вик мог бы составить конкуренцию. Она даже не была беременна! Тогда зачем?

— Ну уж собиралась! — проворчала няня Урсула, заворачивая начинку в первый пирожок. — Ох, ласточка, да кто б в это поверил! Чтобы ты — да собралась убить родного мужа!

Стоп. Стоп-стоп! Ивари собиралась убить… генерала Реннера?!

Но ведь… пострадал Вик! Я говорила именно о нем! А оказалось...

— Я не…

— Что ж ты мне ничего не сказала, ласточка! Я бы тебя отговорила, разное между мужем и женой случается — но это ж семья! Надо терпеть! А как иначе-то? Думаешь, я своего мужа любила? Ха! И тоже ему пару раз в еду такое подмешивала... А как иначе-то подобраться, если кулаками машет? А так — подсыпешь, бывало, чего с плесенью, хоть душу отведешь! Первая радовалась, когда помер от пьянки, хоть колотить меня перестал! — Няня Урсула вернулась к пирожкам. — Зажила по-белому, в город перебралась, к твоему батюшке пошла во служение! А ты-то… генерал Реннер тебя пальцем за все время не тронул! Любой каприз выполнял! Эх! Не муж, а мечта! А ты его…

Так! Няня Урсула, это я уже поняла, а можно поконкретнее и ближе к делу? Про то, как вы любите генерала Реннера, я уже много раз слышала — что там по поводу убийства?

— Но…

— Он бы и не развелся с тобой! Сгоряча просто — и все! — няня Урсула сделала жест рукой, как будто воинственно отрубала кому-то голову. — Если бы Вик его вина не хлебнул и чуть бы не умер от отравы, — то и не развелся бы, пожурил бы, может, ударил… — Няня Урсула вернулась к пирожкам. — А уж в племяннике генерал Реннер души не чает.

Я растерянно моргнула. Выходит, Ивари подсыпала яда в бокал генерала Реннера — и оттуда случайно отпил Вик?.. В последнем не было ничего удивительного, маленькие дети вечно пьют и едят то, что не надо, — только успевай изо рта вытаскивать камни и отгонять от луж.

Но чтобы Ивари попыталась отравить генерала Реннера… Зачем ей это? Хотела остаться вдовой? В тех редких воспоминаниях, что мне достались, она явно была была влюблена и далека от того, чтобы подсыпать мужу смертельный яд, от которого едва не умер ребенок. Да и…

Зачем? Как ни пыталась, я не могла найти ни одной причины. Но почему-то была твердо уверена в том,

что Ивари просто не могла никого убить. Она была капризной, легкомысленной и избалованной — но не убийцей.

Тогда что же произошло на самом деле?

— О! — встрепенулась няня Урсула, бросив взгляд в окно. — Идут, возвращаются, а принесли-то… Мама дорогая, это что, золотарник? На что нам столько? Ой, бедовые! Сбегай за мятой, ласточка, будь добра?

Все еще не оправившись от удивления, я послушно направилась во двор. Долго пребывать в раздумьях у меня не вышло: уже спустя пару минут дом наполнился детскими криками, смехом, переругиваниями, вспышками пламени Лили и просьбами Бетти пойти и посмотреть как прижился ее саженец сирени, который, вот уж сюрприз, расцвел, несмотря на конец лета.

После обеда настала пора занятий — а потом вернулся генерал Реннер, и я поняла, что жизнь в тихом (относительно) особняке уже никогда не будет прежней.

Глава 27

***

— Ладно, давайте сначала, — улыбнулась я. — Какая это буква?

Я положила перед детьми карточку с округлым символом “айа” — здешним аналогом буквы а.

Мы сидели на полу в детской и отчаянно, не сдаваясь, пытались заниматься грамотой. Пытались, потому что сложностей здесь было — больше, чем успехов.

С алфавитом мне самой-то было разобраться непросто, я убила на это пять вечеров, а потом еще аккуратно подсунула карточки Абу, чтобы он подтвердил: буквы я выписала правильно.

“Дело-то хорошее, — проскрипел он, перебирая маленькие листы бумаги, на которых я аккуратно и разборчиво написала буквы. — Но…”

“Но что?”

Аб качнул головой, но я легко поняла его и без слов: вряд ли неблагим детям пригодится грамота, если максимум, на что им можно рассчитывать — какая-нибудь черная работа, а то и вовсе воровство или кое-что похуже. Возможно, он был прав, но, пока я управляющая этим приютом, мои дети как минимум будут способны написать свое имя!

Иначе что я здесь зря штаны, в смысле, юбку просиживаю?

Для этого, правда, пришлось самой почти с нуля разбирать буквы и учиться читать слова, хорошо хоть в кабинете Долорес нашлись бухгалтерские журналы, формуляры контрактов, старые письма и другие бумаги, на которых я могла тренироваться. Ивари, разумеется, читать и писать умела, так что справиться с этим мне было проще, тело как будто вспоминало давно знакомый навык. Видимо, это как с ездой на велосипеде: невозможно разучиться.

“Аб, а ты не спрашивал?..” — начала я в тот вечер, когда мы разговаривали, и замолчала.

“Как только в городе появится достаточно безбашенная девушка, которая готова будет наняться к вам учительницей — я сразу же расскажу. — Он помолчал. — Иви, про вас такое в городе говорят, ты бы слышала! Одно хорошо: подходить тоже боятся, а то…”

Я сжала зубы. После того разговора с Абом, который состоялся несколько дней назад, я еще тверже решила, что обязательно научу детей всему, чему смогу.