Хранитель Заката

Перепечина Яна

– Вот и я нашей хозяйке сказала, что не нужно нас кормить, - прогудела Галина Филипповна. – Столько есть просто нельзя. Залив из берегов выйдет, когда я домой отправлюсь и в катер заберусь.

Камилла непривычно робко и коротко засмеялась. Анатолий Михайлович улыбнулся. Денис промолчал, а Хранитель сел напротив Галины Филипповны и спросил:

– А зачем вы вообще сюда приезжали? И как я должен вас называть? Мама? Или всё-таки лучше по имени-отчеству?

Рты раскрылись абсолютно у всех, в том числе у старшей

орнитологини. Но она справилась с собой быстро и добродушно удивилась:

– Матвей, голубчик, вы о чём? И почему вспомнили вашу матушку?

– Да нет, речь не о моей матери, конечно. Но я и правда не знаю, как мне вас называть. Ну, не мачехой же, в самом деле! – в голосе Хранителя звучали пугающая холодность и при этом жалящая насмешка. – Вы ведь жена моего отца.

– Как?! – не сдержала изумлённого возгласа Мария Михайловна. – Но ведь…

– Нет-нет, я не о том, кого считаю родным отцом и одним из самых близких мне людей, - успокоил её Хранитель. – Я о том человеке, который поучаствовал в моём появлении на свет и больше никоим образом не присутствовал в моей жизни.

– То есть?… - поняла Анна.

– Да, - развёл руками Хранитель, словно и сам удивляясь тому, что происходило. – Булатов Валентин Сергеевич – это тот человек, имя которого записано в моём свидетельстве о рождении в графе «отец». И оно же написано в паспорте Галины Филипповны на той странице, где указывается семейное положение. Вот так совпало. Хотя я склонен думать, что никакого совпадения нет. А есть человек, которому зачем-то понадобился я и который сумел устроить так, что оказался на Закате. Да, Галина Филипповна?

Хранитель строго посмотрел на орнитологиню. Она отвела взгляд и долго молчала. Так долго, что Анна совсем уж было подумала, что женщина решила не отвечать на вопрос. Но она ошиблась. После продолжительной паузы Галина Филипповна кивнула и, к изумлению Анны, легко ответила:

– Да, Матвей, именно так. Я жена вашего родного отца, и на Закат я приехала, потому что хотела познакомиться с вами, рассказать вам о Валентине, помирить вас.

Анна слушала и с ужасом понимала, что версия орнитологини выглядит очень правдоподобной. Неужели они всё-таки ошиблись? В очередной раз.

Но Хранитель приложил палец к губам и покачал головой, словно призывая Галину Филипповну не лгать.

– Ну, зачем вы так? Ведь ваш мотив был совсем другим. Давайте уж не будем увиливать, ходить вокруг да около и выдумывать версии разной степени убедительности. Вы сюда приехали совсем с другой целью. И будет лучше, если вы расскажете всё, как есть. Во всяком случае, так мы точно сэкономим время и к приезду представителей прокуратуры будем готовы рассказать им всё, как было. Они, кстати, в худшем случае доберутся до Заката уже завтра утром.

– А в лучшем? – поинтересовалась Камилла, следящая за происходящим с напряжённым вниманием.

– А в лучшем – сегодня

вечером. – И я склоняюсь именно к этому варианту развития событий.

– Матвей у нас точнее любого гидромицентра, он море чувствует! И всегда оказывается прав. Мы уже даже перестали удивляться! – радостно заметила Мария Михайловна. Сыном смотрителя она гордилась так явно, будто он был и её ребёнком тоже.

Галина Филипповна посмотрела на неё с неприязнью, а Хранитель поторопил:

– Рассказывайте.

Глава 49. Версии

– Мне нечего рассказывать! – заупрямилась Галина Филипповна. – Ну, почти нечего. Да, вы, Матвей, старший сын моего мужа. Да, нас можно даже родственниками считать…

– Ничего себе! – невежливо присвистнула Камилла.
– У вас просто нашествие родни, дядя! То я, то теперь мачеха. Так мы с вами, Галина Филипповна, выходит, тоже родня?

– Я не понимаю тебя, Камилла, - поморщилась орнитологиня и повернулась к Матвею. – Так вот ваш отец в последнее время себя плохо чувствует, и я хотела убедить вас помириться с ним.

– Мы с ним не ссорились. Он ушёл от моей мамы, когда мне было меньше года. Я его не знаю. И даже не представляю, как он сейчас выглядит. На фотографиях, которые сохранились у мамы, он молодой. Но с тех пор прошло больше тридцати лет. Меня растил совсем другой человек. Поэтому будьте любезны не употреблять слово «отец» в отношении вашего мужа. Моего отца зовут Василий Аяцков, а не Валентин Булатов. И на этом в разговоре можно было бы поставить точку, если бы вы не покушались на убийство моего настоящего отца.

Мария Михайловна ахнула, её фиктивный муж нахмурился, Денис буркнул что-то, племянник Полоцкого-Семёнова хлопнул себя по колену, Анна смотрела на Галину Филипповну во все глаза, а Камилла не сдержалась и громко протянула:

– О-фи-геть!

– Не говорите ерунды, молодой человек! – возмутилась, стараясь перекрыть возникший шум, Галина Филипповна.

– Отчего же ерунду? – казалось, недоумевал Хранитель. – Вас видели в ту ночь, когда пострадал мой отец, рядом с ним.

Анна бросила вопросительный взгляд на племянника Полоцкого, тот изучающе смотрел на орнитологиню, а потом попросил Матвея:

– Пусть она встанет.

– В этом нет необходимости. Вы, Владимир, видели рядом с отцом человека крепкого телосложения, который был чуть повыше отца. Под это описание подходит только Галина Филипповна. Анатолий Михайлович и Мария Михайловна ниже отца, Камилла ростом примерно, как мой отец, к тому же она очень стройная, какую одежду ни надень – всё равно это будет заметно. Остаётся Денис, но он намного выше отца…

– Не слишком убедительно, - дёрнула плечом Галина Филипповна. – Мало ли кого видели рядом с маячником? Может, и меня? Я ходила к нему, хотела попросить разрешения подняться на маяк.