Хроники черной луны
Шрифт:
– Опять кошмар? Ты стонал, как осел на бойне.
– Да. Кошмар. И, знаешь, таких я еще не видел.
– Бывает. Мне тоже иногда снятся страшные как смерть гетеры, за которых я вдобавок зачем-то заплатил.
– Ну и шутки у тебя. Лучше скажи, как зовут нашего императора?
– Императора зовут Император, балда.
– Ладно. Я не буду обижаться на балду, и спрошу по-другому. Как его имя? Ведь даже у императора должно быть имя.
– Вот ты про что. А на кой оно тебе? Ну, Ираклий. Священный посланник бога на земле, и на море, и вообще везде Ираклий. А что?
– Понятно. А кто такой Аврелий?
– О, друг, к тебе возвращается память? Аврелий - дядя Ираклия. Ну и наш предыдущий император. Он умер от желтой лихорадки полгода назад. Говорят, заразился от новой гетеры. Привезли
– Глупость. Он умер не от лихорадки. Это я убил его. – Смех Алекса застрял у него в горле, и вылез, только когда я похлопал друга по спине. Отдышавшись и прокашлявшись, Алекс постучал по моему лбу грязным пальцем.
– Семен. Раньше ты хоть просто ничего не помнил, теперь еще и с ума сходишь. Ты бы здесь не сидел, сделай такое!
– А если именно из-за этого я здесь?
– Не говори ерунды! За такое тебя бы не на арену выбросили, а собакам скормили. Живьем. Три раза подряд. Подвинься лучше, развалился тоже мне, убийца.
Принесли утреннюю кормежку. Доев скудный паек, мы потащили галеру вперед. До каменоломен оставалось три дневных перехода, погода портилась, начал накрапывать мелкий дождь и капитан мечтал переждать непогоду в спокойной гавани.
Мы не успели. Шторм догнал нас к вечеру. Сначала все небо заволокли огромные черные тучи. С каждой минутой усиливающийся ветер трепал наш кораблик, как детскую игрушку. Мы намертво застопорили весла, для надежности привязав их толстыми канатами к вбитым в настил кольцам, а сами легли сверху на уже вибрирующие рукояти. Теперь только лунные боги распоряжались нашей судьбой. Дождь набрал силу. Огромные волны перекатывались через низкие борта, заливая и нас и грузовую площадку. Вскоре одно за другим стали срываться со своих привязей обезумевшие от ветра весла. Многие так и остались привязанными, но сломленные волнами о край гребного окна они ожившими морскими демонами обрушивались на руки и спины недавних хозяев. Трещали кости, смешивалась с соленой водой не менее соленая кровь. Мир превратился в заполненный морской пеной кошмар. От криков извивающихся в жутких муках людей хотелось вскочить и выброситься за борт. Но цепи продолжали держать меня. Еще одна волна, срежет и треск под левым локтем. Обрубок весла как толстая змея вырвалось из наших рук и из ненадежного крепления. Время замедлилось. Я вижу, как Алекс с трудом уворачивается от тяжелой рукояти. Втягивает голову в плечи, валиться в проход и весло проходит над его головой. Но я так сделать не успеваю. Я сижу ближе к борту, и деваться мне некуда. Удар. Я лечу в пропасть, а в глаза заполнила разрываемая вспышками темнота. Спасительное беспамятство поймало меня в мягкие объятия.
Свет. Свет и запах соли. Запах мокрого дерева, старой кожи и протухшей рыбы. Все это так знакомо. Кто я? Кто-то бесчеловечно жестоко трясет меня за плечо. Зачем? Оставьте меня здесь. Но свет и мешанина запахов не отпускают меня. Так же как и чья-то грубая рука. Я рывком сел на скамью и опять оказался в мрачном мире галерных рабов.
– Ну, наконец-то. А я думал ты все - окочурился. – Алекс ухмыльнулся во весь рот. Со вчерашнего дня в нем стало ровно на один зуб меньше. – Вовремя ты. Еще чуть-чуть, и оказался бы за бортом с остальными мертвяками.
Я молча потряс мутной головой, а когда наконец-то туман ушел, огляделся по сторонам. Картина была даже ужасней, чем я мог представить. Справа от нас холмами вздыбилась раскуроченная в щепу грузовая площадка. Грузового трапа будто никогда и не существовало, а через широкий проем за нашими спинами на царящий в трюме хаос спокойно взирает голубое беспечное море. Кормовая надстройка выглядела почти не тронутой, а вот площадка надсмотрщика присоединилась к обломкам внизу. Весел осталось два – три на борт, да и те готовились развалиться от первого же гребка. Больше всего пострадали рабы. Никто не додумался нас отцепить, и почти все гребцы, сидящие ближе к борту, пялились на мир остекленевшими глазами.
К моей радости Мумр тоже пережил шторм, но его голове досталось еще больше чем моей. Один его глаз заплыл настолько, что я сомневался, а есть ли он там вообще. Вдруг опомнившись, я провел языком под зубами – все на месте, хотя многие и шатаются. Удар весла пришелся выше, вскользь задев лоб и рассадив ухо.
– Ладно вам страдать – Алекс не смотря ни на что, лучился оптимизмом. – Главное остались живы.
Мумр обернулся и тоже оскалился, с трудом разлепив опухшие губы.
– А что теперь?
– Достанут запасные весла, они всегда есть, хоть пара штук. И поплывем обратно на остров. Будут чинить галеру, нас на время загонят в бараки. Во всем нужно искать выгоду – отдохнем досыта.
Вдруг надсмотрщики бросили грязное тело очередного покойника и сгрудились на палубе над нашими головами. Выбежал капитан в измятых одеждах и присоединилсяк ним. Гребную яму наполнила абсолютная тишина. Что назревало. Я всем телом ощутил, как крениться на повороте колесница моей судьбы. А потом по рядам выживших гребцов потекло липкое, неприятное, отдающее смертью - "Пираты…"
Глава 8
Пираты – с первого же дня на галерах это было любимой темой Алекса. Он восхищался ими. Он завидовал им. Он мечтал присоединиться их братству. Он не считал, что они занимаются чем-то недостойным, отнюдь, по его мнению, они занимались промыслом уважаемым и главное приносящим неплохую прибыль. Мумр не разделял его мнения. Для него пираты были грязными подонками и убийцами, заслуживающими только веревки и топора. Они часто спорили вечерами, выдвигая целые горы доводов и доказательств. С пеной у рта они грызлись за собственную позицию и не раз привлекали внимание надсмотрщиков – конечно палок доставалось и мне тоже, хотя я участия в спорах не принимал за отсутствием определенной точки зрения. Из рассказов Алекса и Мумра я составил собственное представление об этой братии. Состояла она в основном из всякого рода дезертиров и беглых рабов. Но встречались и крестьянские сыновья, темной ночью испарившиеся с осточертевших отцовских полей, и даже порой благородные разорившиеся патриции, младшие сыновья знатных и уважаемых вельмож. Благодаря хорошему образованию и умению разговаривать с толпой они нередко становились капитанами пиратских посудин. Кого не было среди пиратов – дак это честных людей. Все они были в той или иной мере преступниками. Все убивали, и не раз. С этим был согласен даже Алекс, но эта червоточина только придавала шарма морским шакалам. Нападали пираты чаще всего на торговые галеры и корабли благородных. Обдирали все, что представляло ценность, а потом нещадно топили захваченные суденышки. Не брезговали пираты и вымогательством за жизнь пленников. У нас не было ничего, кроме ломанного подгнившего дерева и кучки замордованных рабов. И что привело их к нашей камневозке, было для меня загадкой.
– Алекс, зачем мы им? У нас же ничего нет, даже камней.
– Глупый ты Семен, и умнеть видимо не собираешься. Им нужны мы. Ты, я и этот дурачок-шаман.
– Сам ты, Алекс, дурак! Напущу на тебя понос или заворот кишок – узнаешь, как потешатся над шаманами.
Они опять сцепились, как два портовых пса, но я их не слушал. Все встало на свои места. Пираты тоже попали в шторм и так же как мы потеряли гребцов. Вот и решили пополнить трюмную команду за счет нашего едва держащегося на воде корыта. Что и подтвердилось, едва мои друзья успели окончательно рассориться. На бор упала специально заготовленная на такой случай плаха с крючьями на торце, и на палубу посыпалось стадо диковинных, невиданных мною прежде демонов. По-другому назвать эти создания толи Таллея, толи Аммета было нельзя. Загорелые до черноты, в одних набедренных повязках, с разноцветными платками на головах – дикие обезьяны из джунглей Мумра, а не пираты. Хотя к тому времени обезьян я ни разу не видел, и судил о них только по рассказам шамана. Но на мой несведущий взгляд пираты были страшнее.