Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
покрытому цветами ковру, не подозревая, что под ним скрывалась пропасть. Смеясь, мы
фрондировали, потешаясь над старыми людьми, феодальной гордостью наших отцов, их
старомодным этикетом. Все старинное нам казалось стеснительным и смешным.
Серьезность старых догм мешала нам жить. Мы страстно любили поэзию и ту новую
философию, которая будучи поддержана самыми блестящими умами нашего века, казалась
нам способной обеспечить триумф разума на Земле».
Сегюр гордился
фамилий, первыми предложивших свои шпаги генералу Вашингтону.
Фрегат «Эгль», на борту которого Сегюр отправился в Америку, поднял паруса в Дувре
в начале мая 1782 года, когда Лафайет, только что вернувшийся из второй поездки к
170 Замочник (фр.). Прозвище Людовики XVI, коллекционировавшего замки различных конструкций.
171 «Свобода, равенство, собственность» – первоначальный лозунг Французской революции. «Братство»
появилось позже.
американским инсургентам, танцевал на балу в Версале, дававшемся в честь российской
великокняжеской четы, путешествовавшей по Европе. Уже первая поездка Лафайета в
Америку в 1777 году принесла ему славу. В то время Сегюру, страстно желавшему
сопровождать своего друга, воспрепятствовала семья. Французский двор на первых порах
предпочитал держаться подальше от авантюр Лафайета, казавшихся сомнительными (о
тайном покровительстве ему графа де Брольи, главы Секрета короля, мало кто знал).
Не прошло, однако, и пяти лет, как все переменилось. Сегюр отправился в Америку
под королевским флагом и с официальным поручением к командующему французским
экспедиционным корпусом генералу Рошамбо, помогавшему Вашингтону в осаде Нью-
Йорка. Кстати, вместе с ним на борту «Эгля» были Лонжерон, будущий губернатор
Одессы, и шевалье Александр де Ламетт, отличившийся впоследствии в русско-турецкой
войне, где он сражался под знаменами Потемкина.
Путешествие было опасным. Сегюру и его товарищам чудом удалось спастись от
плена, «Эгль», севший на мель, был захвачен англичанами. Тем не менее, подкрепление,
депеши из Версаля и 2,5 миллиона франков были благополучно доставлены Рошамбо,
стоявшему лагерем вместе с Вашингтоном на берегу реки Гудзон.
Участвовать в сколь-нибудь серьезном сражении в Америке Сегюру не пришлось. В
депешах, врученных им Рошамбо, содержался приказ французскому флоту и десантному
корпусу высадиться на Антильских островах, бывших английским владением. План
состоял в том, чтобы подорвать могущество Англии на море и тем самым способствовать
прекращению войны.
Во Францию Сегюр вернулся если не республиканцем, то, во всяком случае,
убежденным
«В Америке моим идеалом стал человек независимый, но склонявшийся перед
законами, гордый своими правами и уважающий права других. Следует признать, что
разум, порядок и свобода далеко не повсеместно, как утверждают философы, изгнаны с
лица Земли. Их встречаешь на каждом шагу в Америке».
Рассказы о далекой стране стали излюбленной темой бесед Сегюра с Потемкиным,
австрийским послом Кобенцелем и Мамоновым, с которым он сошелся особенно близко.
Глаза Александра Матвеевича приобретали выражение отрешенное, когда французский
посланник принимался вспоминать о нравах квакеров, охоте на змей, обезьян и попугаев
на Антильских островах, романтических приключениях с испанскими монашками или
встреченной на Антильских островах прекрасной девушкой по имени Рафаэлита
Эрментильда.
— Вы счастливый человек, граф! — томно восклицал Мамонов. — Ваши рассказы
сводят меня с ума. О Боже, как я хочу в Америку!
В ответ Сегюр лишь усмехался, роняя:
— Comment, sans y ^etre oblig'e?172
Мамонов почитал своим долгом разразиться хохотом, хотя шутка эта давно его уже
не веселила.
Впрочем, справедливости ради надо заметить, что автором ее был не Сегюр, а
принц де Линь, про которого Сегюр как-то сказал, что «Декамерон» кажется бледным
подражанием его приключениям и авантюрам, повествовать о которых у де Линя был
особый талант.
Одной из любимых его историй был рассказ о кратковременной связи с постаревшей
и уродливой дамой, муж которой, узнав о происшедшем, счел своим долгом нанести принцу
визит. Одним из вопросов, с которым обратился к де Линю супруг, кстати, никак не
выглядевший огорченным, и стала та фраза, которая произвела такое впечатление на
Сегюра:
— Скажите, мсье, неужели вы сделали это по собственной воле?
Услышав утвердительный ответ, муж вскричал:
— Как, не будучи к этому обязанным?
«J’ai l’esprit en rose»173, — любил говорить де Линь тем, кто был способен его
понять.
4
В гостиную Мамонова Сегюр вошел стремительным шагом.
— Ваш слуга — скрытый англоман, — сказал он поднявшемуся навстречу
Мамонову. — Его ливрея смахивает на фрак. И потом — эти красные каблуки…
Антуан действительно третьего дня вымолил у Мамонова разрешение обкорнать
полы своего ливрейного кафтана.
— Но фрак пришел к нам из Парижа, — возразил Мамонов.