Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
вера в сверхъестественное после того, как Лагарп (Луи-Филипп, драматург, однофамилец
воспитателя великих князей Александра и Константина) прислал ему знаменитое
пророчество Казотта, предрекавшее гибель французской королевской семье — оно ходило
по Парижу в десятках списков. Когда пророчество сбылось с неумолимой точностью,
Павел был потрясен до глубины души.
— В этом что-то есть, — говорил великий князь возбужденно, забыв о лежавшем
на тарелке куске холодной
же сон приснился одновременно двум разным людям. Вот и не верь после этого всему, что
говорят о Сан-Мартене и Сведенборге.
— А ты помнишь, Павел, — вмешалась Мария Федоровна, — Анель мне писала, ну
разумеется, когда письма из Монбельяра еще доходили, что и маркиз де Пюисегюр
сделался почитателем спиритизма.
— И Пюисегюр, и здешние французы, разумеется, из порядочных, верят, а вот
Плещеев сомневается, — сказал Павел.
Сергей Иванович Плещеев, один из самых близких к великокняжеской чете людей,
был для Марии Федоровны непререкаемым авторитетом, в том числе и в том, что касалось
загадок мироздания. В молодые годы ему, морскому офицеру, пришлось порядочно
постранствовать по свету: учился в Англии и на Мальте у рыцарей ордена Св. Иоанна
Иерусалимского, считавшихся самыми искусными моряками Средиземноморья. В
Авиньоне был принят в масонскую ложу. Заносила его судьба и в Святые места
Палестины — словом, повидал немало. Выйдя в отставку с военной службы, преподавал
географию великим князьям.
— Я ничуть не сомневаюсь в том, что есть на свете вещи, недоступные нашему
разуму, — отвечал Плещеев. — Большинство из тех, кому приходилось жить на Востоке,
возвращаются мистиками. Да и в Греции оракулов-предрекателей предостаточно. Занятие
это там, можно сказать, наследственное. И результаты удивительные. На Мальте, у
рыцарей Святого Иоанна сохранились весьма любопытные ритуалы, думаю, что еще со
времен крестовых походов.
Плещеев помедлил, но, убедившись, что великий князь слушает его внимательно,
продолжал:
— Смущает, однако, то, что среди всех этих пифий и оракулов немало мошенников.
Вот, помнится, в первую турецкую войну мы с маркизом де Вигуру были посланы
адмиралом Спиридовым в Сайду, где стоял тогда лагерем Али-Бей Египетский. Был там
один предсказатель, знаменитый на всю Палестину, армянин по национальности. Так у
него всё записочки с потолка сыпались. Не сразу, конечно, а как окурит комнату
благовониями, заставит всех, по обычаю спиритов, за руки взяться, чтобы цепь создать,
как они это называют. А как тарелочка на столе задребезжит, задвигается — тут и
начинают эти записочки
И все, знаете, писаны по-итальянски, к тому же безграмотно. Но, натурально, взяло нас с
маркизом сомнение, с чего бы это Фридриху по-итальянски писать. Встали мы незаметно
из-за стола, благо в комнате темно было, поднялись по лестнице, а там, наверху, в
потайном чулане слуга этого армянина сидит и через дырку в потолке записочки
просовывает. Словом, большой конфуз случился.
Павел, внимательно слушавший Плещеева, живо обернулся к нему и сказал:
— Ты прав, Плещеев, на предрассудках всегда много нечестных людей кормится.
Вспомни хоть Калиостро с его магическим шаром. Мне кажется, он был просто ловкий
фокусник. Но скажи, ведь ты немало по свету поездил и порой бывал в местах
заповедных, неужели с тобой никогда не приключалось чего-то такого, что показалось бы
тебе сверхъестественным?
— Был один случай, — отвечал Плещеев. — В Ливорно, где была во время
Архипелажской кампании штаб-квартира графа Орлова, объявился вдруг чревовещатель,
звали его Висконти, и о точности его предсказаний шла слава по всей Южной Италии. А
граф Алексей Григорьевич большой любитель всяких курьезов. Как-то вечером доставили
в его роскошный палаццо, а жил он в Италии на широкую ногу, этого Висконти. Кстати,
при этом были брат его, Федор Григорьевич, Спиридов, де Рибас и еще кое-кто из морских
офицеров. И вот этот Висконти в их присутствии, еще задолго до славной Чесменской
победы, предсказал полную гибель турецкого флота. Граф Орлов потом уже после Чесмы
искал его повсюду, хотел при себе оставить, да не вышло, как след простыл.
При упоминании имени Орлова будто тучка набежала на чело великого князя. Он
глубоко задумался, затем, будто очнувшись, произнес:
— Эх, жаль, нет среди нас Куракина. Он бы подтвердил, что и со мной когда-то
приключилось нечто странное262.
262 Князь Александр Борисович Куракин, друг детства великого князя, с 1793 года по приказу Екатерины жил
в ссылке в своем имении.
5
Случай, который вспомнился Павлу, произошел с ним в Петров день, 28 июня 1782
года, когда он вместе с Марией Федоровной совершал поездку по Европе под именем
графа Северного. Вернувшись из брюссельской оперы, он ужинал у себя в резиденции.
Великая княгиня, утомленная переездом, удалилась в свои покои. За столом остались