i 166602c1f3223913
Шрифт:
– Чорт бы вас побрал, обормотов! – орали взводные и капралы. – Наденете
вы амуницию или нет? Пошевеливайся, русские уже подходят! Шевелись, говорю, ребята! А то лезут в амуницию, словно упрямая кобыла в хомут!
Ну, живо!
Батальон выстраивался, проклятия и ругань висели в воздухе.
– Ведь этак можно с ума сойти! Неужели же нельзя кипятку скипятить? Ну
ка, давай сюда котелок на уголья, пожалуй, жару еще хватит! –раздавались голоса.
А какой то шутник во все горло
себе гуляш с паприкой.
Снова выслали вперед авангард, который выделил кадета Биглера в головной
дозор и установил связь на флангах. Затем двинулись обратно через лес, тем же путем, которым и пришли, но несколько правее.
На опушке леса они встретили автомобиль, в котором восседал офицер
генерального штаба; он приказал остановить батальон, подозвал к себе
офицеров и, беседуя с ними, так отчаянно размахивал руками над
разложенной перед ним картой местности, что солдаты единодушно решили: – Стало быть, мы опять заблудились! Гляди, братцы, как он их пушит за
то, что они наделали глупостей.
– Ну, нет, брат, тут как будто не то. Ребята, слышал ли кто нибудь
сегодня перестрелку? Нет, потому что с утра ведь не было ни одного
выстрела. Может быть, уже заключен мир, и он приехал нам сообщить, куда
нам идти садиться на поезд, чтобы ехать домой? – заметил какой то
добродушный голос из задних рядов. – Вот недавно один ефрейтор шестой
роты, у которого есть невеста в прислугах у одного депутата в Праге, говорил мне, что она ему писала, как ее барин говорил, что скоро конец
войне, так как ему говорил об этом швейцар в министерстве в Вене, и это, конечно…
– Направление – на меня! Шагом – марш! – прервала его
разглагольствования зычная команда капитана Сагнера.
Авангард и головной дозор тем временем ушли вперед, и колонна сомкнутым
строем, без прикрытия, почти еще два часа шла лесом. Затем лес стал
редеть, появились просеки, и по проезжей дороге батальон перешел в
сосновый бор; кадет Биглер опять принялся за выполнение своей роли
щупальцев.
После небольшого привала двинулись скорым шагом вперед, словно надо было
обогнать русских. Добравшись до какой то прогалины, капитан Сагнер, ведший свою лошадь на поводу, самолично наступил на еще неостывшее
доказательство того, что здесь недавно проходил человек; а тщательным
исследованием кустов было установлено, что таких доказательств было
много на этой прогалине и что здесь несомненно отдыхала какая то
воинская часть.
Солдат охватило радостное возбуждение, а на лицах офицеров отразился
вопрос: побывали тут русские или наши? По
определить, по внешним признакам – тоже нет; в прилипших к сапогу
капитана следах замечались вишневые косточки, немного мякины, кожица от
колбасы и несколько горошин, но все это так же легко могли съесть
русские, как и австрийцы.
Офицеры молча взирали на коричневую кашицу, и поручик Лукаш первым
высказал предположение:
– Уж не наш ли это авангард? Хотя после него не могло бы остаться так много…
– Нет. наш авангард не мог здесь остановиться, – возразил подпоручик
Дуб, – потому что иначе мы его догнали бы. Вероятнее всего, тут были
русские и заболели медвежьей болезнью от страха, а мы, – он с упреком
обернулся в сторону капитана Сагнера, – шли вперед без всякого прикрытия.
Вдруг подпоручик Дуб хлопнул себя по лбу.
– Да ведь это ж можно с точностью установить. Ребята, сбегайте в кусты и
принесите все, чем подтирались! – приказал он стоявшим ближе всех к нему
солдатам.
Солдаты исчезли в кустах и очень скоро вернулись с весьма странными
предметами, которые они держали при помощи двух прутиков или щепок: пучками травы, отломанными ветвями с листьями, белой лайковой дамской
перчаткой, изображением какого то святого, открыткой полевой почты; один
принес даже обрывок газеты с чьей то фотографией. Тем, кто принес траву
и листья, подпоручик приказал бросить эти предметы и взял у одного
солдата открытку полевой почты. Она была написана по венгерски, и потому
он не мог попять, о чем в ней говорилось; по все же он так обрадовался
ей, что торжествующе заявил капитану Сагнеру: – Я почему то вдруг вспомнил, что при занятии одного лагеря было
приказано первым делом обыскать отхожие места; ведь таким образом легче
всего установить, какая неприятельская воинская часть там стояла. Итак, перед нами, – он перевернул бумажку, – перед нами… нет, не могу
прочесть: слишком уж она замарана. Впрочем, это даже не столь важно. Во
всяком случае, тут были не русские. Ну ка, давайте мне обрывок газеты.
Как она называется? «Копживы»? Вот видите, газета, да еще чешская!
Солдат на палочке протянул ему к самым глазам бумажку, и подпоручик Дуб
вслух прочитал последние слова последних строф какого то патриотического
стихотворения, где говорилось о блестящих победах над сербами и русскими.
Газета, в которой оказались стихотворения, настолько увлекла подпоручика
Дуба, что он, забывшись, взял ее в руки, чтобы прочесть всю до конца. Но
бумага прилипла с обоих сторон к его пальцам, и его обоняние