i 166602c1f3223913
Шрифт:
какой-то господин подпоручик и прочитал список тех, кто должен
представляться его императорскому высочеству. Я крикнул: «Здесь!», и он
отвел нас на отдельное место под деревьями, чтобы мы не путались с теми, у кого есть вши. Потом поставили впереди алтарь, вызвали музыку, фельдкурат отслужил молебен, скомандовали: «На молитву, шапки долой!»
— и показался наследник, эрцгерцог Карл.— Братцы,— продолжал свой
рассказ Швейк,— из него хороший правитель выйдет, я
рекомендацию дать. Он мне сразу понравился, как только я его увидел; а
когда он подошел ко мне поближе, то показался еще симпатичнее,— уж
больно хороший шел от него дух: смесь сливянки с ромом или коньяком. Он
очень приличный молодой человек и, по-ви- димому, демократ; по крайней
мере, он не стыдится пить ром, хотя только самый лучший, ямайский. Потом
один господин капитан прочитал по бумажке, что каждый из нас совершил
геройского, и сказал, что на войне побеждает тот, у которого более
крепкие нервы и больше военной сметки. Потом скомандовал: «Глаза
направо», и мы все стали смотреть на наследника, ожидая, когда он начнет
прикреплять медали. Они все лежали у одного подпоручика в фарфоровой
чашке с надписью: «Вода Гисхюблер — лучший друг желудка», и его
императорское высочество только брал их оттуда и прикалывал английскими
булавками к левой стороне солдатской груди. Когда он дошел до меня, я
сделал поворот головы, а рука скользит у меня вниз по ремню; он стал
прикалывать мне медаль, но от рома рука у него так дрожала, что он
приколол мне ее к самой коже. Я, конечно, не сморгнул, а гляжу ему прямо
в глаза, как один жулик другому. Вот он и говорит: «Вольно, солдат. Мне
кажется, что мы уже где-то встречались». Я ему в ответ: «Так точно, это
может быть; я обычно бываю в трактире “У чаши” или в “Банзете” в
Нуслях». А он меня на это спрашивает, не бывал ли я в «Банзете», я и
отвечаю: «Никак нет, в “Банзете” не бывал, а в Староболеславе пришлось
побывать у некоего господина Свободы, у которого я хотел купить
ангорскую козу. Меня там еще арестовали, потому что я в Лиссе по ошибке
сманил у графского лесничего собаку, красивого пятнистого легаша». Ну, он подал мне руку и сказал: «Поздравляю!», и обратился к следующему
прославившемуся солдату, который стоял рядом со мной. А вы, братцы, подходите теперь и нюхайте мою правую руку, чтобы не говорили потом, что
я жадный и держу все только про себя… Потом у нас был обед вместе с
господами офицерами,— переведя дух, продолжил Швейк.— На почетном месте
за столом сидел какой-то полковник, а у входа нас встречал кадет такими, примерно,
столом с господами офицерами. Помните, что вы награждены медалями, что
война делает из вас людей, и поэтому не ведите себя по-свински. Кушанья
будут подавать на блюдах, вам — сперва. Но не думайте, что вы должны
непременно слопать все, и не наваливайте себе на тарелки слишком много, смотрите, чтобы осталось что-нибудь и господам офицерам. Вы
присутствуете, герои, на парадном обеде, устроенном
государем-наследником в честь ваших высоких заслуг. Поэтому не
обжирайтесь и не напивайтесь пьяными, как у себя дома на храмовом
празднике. Его императорскому высочеству, государю-на- следнику, ура, ура, ура!» Мы прокричали «ура», и он сказал, когда мы садились за стол: «Господин полковник будет за вами присматривать; того, кто слишком
приналяжет на еду и питье, он прикажет потом подвязать к столбу». Потом
придворные лакеи принесли тарелки, ножи, вилки и ложки и налили нам
супа. Мы его схлебали, а кадет все время стоял над нашими душами. После
супа подали жареную свинину, очень маленькие порции; мы взяли все по
крохотному кусочку, полковник, правда, предложил нам взять еще, но кадет
сделал знак, что не надо. Я все-таки положил себе три кусочка, тогда
кадет толкнул меня под столом ногою. Я вскочил и сказал: «Я обязан был
взять еще, потому что господин полковник выразил такое желание. Господин
полковник — мой старший начальник, и если он прикажет, я все это один
слопаю. Мне сегодня сам государь-наследник пожимал руку, и я
чинопочитания не нарушу!» Картофеля и капусты я себе тоже наложил
столько, что господа офицеры глаза вытаращили, а я только подумал: «Глядите, ребята, что может настоящий герой!» На третье подали телятину
и жареных цыплят с зеленым горошком, но это было только для господ
офицеров. Запивали еду пивом и вином, а на дорогу нам всем налили во
фляги рому. Ром я уже выпил, и никому не оставил ни капельки. Но мою
правую руку, которую вчера пожимал его императорское высочество
государь-наследник, может нюхать всякий, кому не лень; по крайней мере, у вас навсегда останется память.
А вечером, когда Швейк докладывал поручику Лукашу о том, как прошел
парадный обед, он с сожалением добавил: — Так что, господин поручик, дозвольте заметить, что мне хотелось бы
прикрепить хоть одну медаль к самой коже так, как это сделал
государь-наследник, но мне пришлось все-таки вытащить булавку, потому