И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!
Шрифт:
— Ты… ты рехнулась! — покрутила пальцем у виска сестра. — Без него тебе никто аборт не сделает.
— Только не вздумай меня заложить, предательница. Я договорюсь с врачами, у меня есть знакомый один, заплачу деньги.
— И где ты их возьмёшь?
— Ещё с гор немного осталось.
— И что? Вот так просто, да? Это же аборт! — закипала Арина, задыхаясь от возмущения. Она сделала руки в боки и принялась бегать глазами по пространству спальни, не зная на что направить своё негодование. На глаза попался собакен, лежавший на кровати.
Сморгула и вернула взгляд на хрупкую, даже почти тощую фигурку сестры. Попыталась представить её с животом, но не смогла. В голове била набатом только одна мысль: где-то там, в Ритуле, началась новая жизнь, как зародились когда-то они сами, как Иван, как каждый человек на планете Земля. — А вдруг у тебя больше не будет детей.
— Ну и что? — поставила на кровать свою огромную сумку Марго. — Это даже лучше — не нужно предохраняться, когда буду трахаться. Арин, — устало повернулась она и засунула руки в карманы джинсов, — напомни-ка мне, когда я говорила, что мечтаю о семейке, там, ребёночке? Я балерина, я не офисный планктон. Я не смогу с пузом сидеть за компом и получать за это деньги.
— Это ты сейчас так говоришь.
— Это не сейчас, это я всегда так говорю.
— А вот и неправда! — ткнула в неё указательным пальчиком Арина. — Не помню такого! Ни разу не было! — выкрикнула и тут же осеклась. Всё тело резанула мысль, что Марго стала такой, потому что её отверг Ванечка. Сердце девушки болезненно сжалось.
«Так вот почему она не это… не влюблённая».
— Это моя жизнь, понятно? — продолжала между тем собираться и рассуждать Рита. — Что хочу, то и делаю.
Весь пыл с Арины слетел, как с белых яблонь дым. Она в задумчивости отвернулась к окну.
— Наверное, и мама рассуждала так же.
— Не знаю. Мне всё равно. Я всё решила — делаю аборт, и всё остаётся, как прежде. Ты только Фрекен Бок не говори.
Арина опять уставились на неё и прищурилась.
— Не говорить… Не говорить? Это я буду молчать про твою беременность всё это время, пока ты будешь делать аборт, а потом молчать про твой аборт всю жизнь?
Марго замерла с собачкой замка в руках.
— Ну, хорошо, — закрыла молнию сумки с характерным, звонким щелчком и выпрямилась. — Дай мне время до выходных. Сегодня среда? Надеюсь, в субботу сделаю аборт, а в воскресенье приеду, отлежусь немного. Нужно ещё анализы сдать.
Арина смотрела на неё и верила, и не верила своим глазам. И ушам, кстати, тоже.
И вдруг Марго залихватски улыбнулась.
— Поставлю Иванушку перед фактом. Хех! Представляю его лицо!
— Он тебя… пристукнет. — Погрозила ей кулачком сестра. — А я помогу. Дура, ты Ритка.
— Знаю. Ну, что же, — шутовски, игриво развела руками Маргарита. — Не всем же быть такими умненькими да пригожими, как ты, Ариш. Вон какого Иванушку себе захватила.
— Я… я не захватывала. Ты знаешь. Он мне всегда нравился.
— Знаю. Ладно,
Арина двинулась на выход, уже забыв, что приходила переодеться.
— Так, стой! — остановила её Марго перед дверью. — Ты, это, — взяла сестру за плечи и слегка встряхнула, — лицо попроще сделай. Да, расслабься ты! Ну, же! Я же сказала, что сама разберусь.
Арина смотрела ей в глаза долго и внимательно, но не увидела там ничего из того, что ей хотелось — ни надежды, на то, что Ритуля одумается, ни на то, что хоть что-то чувствует к отцу ребёнка. Разочарованная девушка медленно и тяжело вздохнула, но сделала над собой усилие и лицо всё-таки расслабила.
— Вот, уже лучше. Пошли, — подхватила с кровати сумку Маргарита.
Когда близняшки появились в кухне, Иван там с нахмуренными бровями и сосредоточенной складкой губ листал свой планшет. Перед ним стояла парующая чашка кофе, а чуть поодаль — опустевшая тарелка из-под фритаты, которую пожарила Арина.
— Привет! — кинув сумку к стене, радостно подскочила к столу Марго. — Доброе утро!
— Привет, — поднял он на неё голову и опять углубился в гаджет. — Я кофе сварил в кофейнике.
На Арину, которая хоть немного и отошла, и, возможно, даже чуть успокоилась, но сама на себя походила из рук вон плохо, Беспалов даже не взглянул. С неё глаз не сводила Марго.
— Я голодная, как волк, — подчёркнуто ребячливо кинулась она к сковороде, — Ариш, можно я себе возьму, где побольше колбасы, м? — показала на блюдо и по-детски закусила нижнюю губку. — А тебе тут… помидорки… — изо всех сил старалась разрядить обстановку Рита, тем самым только сильнее подчёркивая свой контраст с сестрой.
— Можно, — буркнула Арина, и вот тут на неё поднял голову Иван. Не резко, но вполне притязательно. Он впился взглядом в девушку. Вначале слегка рассеянным, а потом всё более и более осмысленным и сосредоточенным. Вгляделся, рассмотрел, увидел, сопоставил, подумал и выгнул бровь. — Что-то случилось?
— Эм-м… — заёрзала на стуле Арина, которая есть не хотела ни колбаску, ни помидорки, а сразу устроилась за столом налить себе кофе. — Да ничего такого, — вскинула бровки и почесала пальчиком правую. — Ничего, — растянула уголки губ и глупо моргнула. — Всё нормально. — Потянулась к кофейнику.
Но Иван на это только отодвинул планшет подальше и сложил руки перед собой, как «Ваша честь» перед долгим, трудным процессом по делу о двадцати убийствах и воровстве горючего с бензоколонки.
— Вы поссорились?
— Да что ты! — аж подпрыгнула у плиты Марго. — Ничего подобного! Правда ведь, Ариш?
— Правда, — опять с надрывом или какой-то затаённой тяжестью согласилась та.
Иван вздохнул.
— Господи, Кнопка, а я ещё Базину говорил, что он не умеет врать. По сравнению с тобой, он… этот… Иннокентий Смоктуновский. Ну, что там ещё у вас стряслось, выкладывайте давайте. Обещаю не сильно орать.