И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
— Ты… не рабыня… — прошептал разочарованно Бьерн. Его сердце сжалось. — Стань моей женщиной, вёльва, и больше никто не посмеет даже взглянуть на тебя. Я сделаю тебя королевой!
— Это твое обещание?! И что это за свобода такая, где приходится менять одного хозяина на другого?! Чтобы меня не касались, недостаточно одного моего слова и желания?!
Марна собралась встать, но Бьерн поймал ее за кисть и вернул на место.
— Скажи мне правду. Что ты сделала с тем парнем? Что ты сделала с Рёриком? Как ты вернула их к жизни?!
—
Бьерн побледнел, осознав содеянное и свою вину.
— Я прикажу вернуться и прочесать все дно… Значит… это правда? Это правда. Я найду его, а после ты… останешься со мной.
— Остаться с тобой? — она не смогла сдержать презрительной усмешки. — Ты умрешь, — процедила Марна сквозь стиснутые зубы, зная, что это не было правдой. — Вот прорицание вёльвы для тебя. Я всем сердцем надеюсь, что ты не выберешься живым уже из Хольмгарда. Я отомщу за своего пса и за себя. Я сделаю с тобой то же самое, что сделала сегодня с тем ублюдком.
— Марна…
Бьерн отпустил ее руку, и Марна ушла. Сам викинг остался сидеть на берегу болота до самой полуночи. И как ей сказать, что за эти дни он полюбил ее? И теперь Марна волновала его не меньше, чем месть за отца. Но сколько таких Марн было у Бьерна? Сколько раз он женился, а затем находил новую жену, пока первая еще была жива?
Как только воины запрягли лошадей и были готовы отправиться в путь, Бьерн нашел Кнута.
— Не время пировать, — Бьерн вырвал рог из его толстых пальцев и выплеснул содержимое на землю. — Нам выдвигаться скоро.
— А ты не в духе! — посмеялся Кнут, укутываясь в медвежью шкуру. — Что разозлило тебя так? Магнус или все же та баба, убившая его?
Бьерн сел напротив и скрестил ноги, вытянув их. Кнут, наконец, отыскал кувшин, потянулся к нему, но Бьерн тут же пнул сосуд ногой, и эль журча вылился на землю.
— Того беглеца не смогли отыскать… словно провалился под землю… Кто мог быть это?
И тогда Бьерн нахмурился, но все же не озвучил свою догадку. Кто еще мог помочь вёльве, а затем раствориться в воздухе? Никак иначе, это был сам Один… и наверняка, он уж давно обернулся вороном и летал над их головами, проклиная за трусость…
— Нужно обсудить план, — только изрек Бьерн.
— Что же за план?..
— Мы пошлем в Хольмгард гонца из ближайшей деревни с вестью о том, что ведьму видели здесь. Пусть скажет, что она в плену и под стражей. Гонца спросят, как много людей он видел, гонец скажет, что тысячи… несколько тысяч могучих воинов.
— Но если они придут сюда…
— Хорошо, если придут. В Хольмгарде не больше двух тысяч воинов. Многие полегли после битвы с хазарами, а затем и с древлянами. Даже если они отправят всего лишь половину, в крепости останется только тысяча, с которой нам и придется биться. Крепость будет менее защищена, и если битве суждено случиться, мы будем в выигрышной позиции.
— А ты уверен, что князь отдаст своих людей,
— Просто женщина? Опомнись, Кнут.
— И что же дальше? Что они найдут, когда придут сюда?
— Оставим здесь всего лишь человек пятьдесят. Нужно заманить словенов на болота. С этим я к тебе и пришел. Изучи каждую тропу вдоль и поперек так, чтобы наши воины могли отступить, а их воины — утонуть. Паводки начались.
— О боги… — Кнут побледнел от волнения. — Как ты это, Бьерн, вообще выдумал?
— У тебя нет права на ошибку. Выбери лучший путь для отступления, и пусть каждый… каждый из наших знает, в какую секунду и куда его нога должна ступить.
— Что же делать с вёльвой, пока тебя нет?
— Отправишь ее по ту сторону болот заранее. Я видел в соседней деревне одну рыжую девчонку и уже отправил за ней людей. Пусть станет приманкой для словен. Когда они поймут, что это ловушка, будет уже слишком поздно. А пока… сделай то, что я сказал тебе. И смотри за тем, чтобы ни один волос не упал с ее головы. Я предупредил. Когда мы разберемся с крепостью, я вернусь за своей вёльвой.
— Наши люди уже шепчутся…
— О чем же?
— А ты сам не знаешь?
— То, что я позволил ей сделать, было справедливым. Ты так не считаешь?
— Я-то, может, и считаю, но… Тебе нужен новый план. Покажи своим людям, что ты все еще сильный конунг, которого не победить. И пока тобой так легко управляет какая-то женщина…
— Она не управляет мной.
— Бьерн…
— Я все сказал.
— Трахни ее уже и покажи всем то, что они хотят увидеть в конунге. Или ты это сделают за тебя другие.
— Вот и не допусти этого, — Бьерн вышел из палатки.
— Трахни ее! — донеслось до него эхом.
Когда же Бьерн шел к своему месту, он краем уха услышал, о чем шептались другие викинги у очага.
— Нужно перерезать ей глотку, как только Бьерн уйдет!
— Сначала я ей засажу по самые гланды, — радостно подхватил другой.
— Вы бы не о женщине думали, а о том, что делать с конунгом.
— Уберем ее с его пути — и наш конунг вернется назад. Она околдовала его!
— А вы не думали, что он просто… у него пять жен было, и ни с какой не было детей. Быть может, он теперь совсем не может? Быть может, наш конунг вовсе и не способен быть мужчиной? Там, ниже пояса?
Бьерн сжал кулаки, и тогда весь его характер викинга показал себя в своей красе. Он потер бороду, быстрым шагом прошел мимо своих воинов, так, чтобы они его видели, прямо в палатку вёльвы. Она вскрикнула. И тогда воины встали из-за очага и вытянулись в струнку, чтобы наблюдать за тенями, двигающимися в палатке.
Бьерн взял Марну силой. Она извивалась под ним, умоляла его, но он был непреклонен. И хотя Бьерн был нежен с ней в нужных местах, Марна мало чем наслаждалась. Бьерн лежал на ней всем телом, пригвоздив ее к полу. Он держал ее руки в своих руках, и она была словно распята.