И всюду слышен шепот тьмы
Шрифт:
Скользкий язык Эрве несмело проник в рот Моник, спрашивая разрешение, медленно пробуя ее на вкус, и позволяя узнать себя поближе. Девушка закрыла глаза, полностью отдавшись чувствам, поцелуй с каждой секундой становился глубже и неистовее. Рука парня легла на талию Зоэ-Моник, касаясь обнаженной кожи под приподнятой рубашкой, но ей хотелось еще. Оседлав Эрве, чувствуя между бедер тепло его тела, не прерывая поцелуя, девушка принялась расстегивать пуговицы своей одежды, шепча Эрве в губы:
– Я хочу тебя...
Однако вместо ожидаемого эффекта, парень замедлился, переваривая заторможенным мозгом информацию, а после отстранился, задержав руки Моник
– Нет, погоди. Я не могу...
– Не можешь?
Эрве Дюшарм ловил воздух ртом, не зная с чего начать, как объяснить, и вдруг девушка спрыгнула на пол, чертыхаясь, рьяно принявшись застегивать пуговицы рубашки обратно.
– Господи, какая же я дура, настоящая идиотка!
Эффект ондэ моментально растворился, словно по щелчку пальцев; похолодев от собственной глупости, Моник сгорала от стыда, собираясь убраться из комнаты подальше, уехать домой с вечеринки, как можно скорее. Это она ведет себя, словно легкомысленная и доступная девка, после такого, Эрве едва ли захочет быть с ней.
– Зоэ-Моник, постой, прошу тебя, не уходи!
Парень вскочил следом за ней, успев перехватить Моник Гобей в дверях; он прижал девушку к своей груди за плечи, вдыхая аромат ее волос.
– Дело не в тебе, прости меня. Я хочу, правда, чертовски сильно тебя хочу, но...прикосновения даются мне с трудом. Это все моя мать, она всегда встает между мной и моими желаниями.
Зоэ-Моник медленно развернулась лицом к Эрве, видя в его глаза искреннюю печаль и отчаяние, граничащее со страхом. Не находя подходящих слов для утешения, девушка прижалась к груди парня, впившись пальцами в ткань его кофты.
– Расскажи мне.
Они переместились на край кровати; парень глядел на собственные руки, одну из которых сжала девушка, переплетя пальцы.
– Если я расскажу тебе, всего этого больше никогда не будет. Ты уйдешь, и я никогда тебя не увижу. Знаешь, сегодня я хотел проводить тебя до дома, и предложить стать моей, но теперь понимаю, что это невозможно, пока ты не узнаешь всей правды обо мне.
Эрве обвел комнату свободной рукой, опустив ее на бедро, словно у него не хватало сил, чтобы бороться дальше с самим собой. Сердце Моник затрепетало в груди, словно раненая птица, она и понятия не имела, что так же сильно нравится ему, но имела ли девушка право на эти чувства, когда сама не смогла бы поделиться правдой о себе. Слишком многое стоит на кону, но может быть любовь смогла бы все исправить, подсказать правильные слова и нужные действия для решения любых проблем? Излечит, исцелит, станет несметным ориентиром, компасом, если угодно.
– Я не уйду, обещаю, и мне плевать, что ты делал или что делали с тобой. Твоя мать плохо с тобой обращалась?
Парень кивнул, не в силах облачить в слова накопившуюся боль, лишь крепче сжал пальцы Моник Гобей.
– Не только она делала плохие вещи. На моих руках кровь, которую не стереть ничем. Я пытался, каждый день пытаюсь, но стоит только взглянуть на них, как вновь вижу кровь.
Развернув дрожащие ладони вверх, Эрве Дюшарм уставился на свои руки, будто в каждую трещинку или морщинку навеки въелись красные тельца.
– Ты убил кого-то?
Снова кивок вместо слов. Закусив нижнюю губу, Зоэ-Моник положила свои руки поверх ладоней парня, перекрывая обзор, она видела, как в глазах Эрве застыла влага, и это заставляло обливаться слезами ее сердце.
– Уверена, тебе пришлось это сделать. Порой, случается делать то, чего вовсе не хочешь, лишь бы снова дышать свободно. Ты не напугаешь и не оттолкнешь меня
Сглотнув, Эрве почувствовал, как теплая ладошка девушки легла на его щеку; ее огромные серо-зеленые глаза выражали бурю эмоций, будто копируя и отражая то, что переживало его сердце. Одинокая слеза скатилась по лицу парня, зависнув на подбородке, Моник стерла ее легким прикосновением губ. Дюшарм притянул Зоэ-Моник к себе за скулу, слившись с ней в благодарном, полном чувств поцелуе, он мог показать больше, чем сказать словами, оставляя на губах девушки обещание.
***
После того, как Эрве Дюшарм проводил девушку до дома, одарив на прощание теплым поцелуем в лоб, она надела пижаму поверх одежды, чтобы притвориться спящей перед родителями, выскользнув из дома в тот же миг, как только раздались тихие храпы. Тело била крупная дрожь, сотрясая каждую клеточку с той поры, как нога переступила порог дома. Девушка натянула шляпу матушки на глаза так низко, чтобы никто не узнал ее, с трудом сохраняя видимость, даже попадая в кабаре через черный ход.
Теперь же Зоэ-Моник стояла за кулисами в отвратительном пошлом наряде, обтягивающем грудь, талию и бедра, с преступно длинным разрезом, оголяющим ногу до самых трусиков телесного цвета, чтобы еще сильнее распалить толпу, позволив той предаваться грязным фантазиям. От волнения и страха замутило, особенно после того, как Эмильен Тома, встретивший Моник, обвел новый образ девушки скользким сальным взглядом и воскликнул:
– Моя пташка, ты станешь новой звездой Франции, гарантирую!!
Стоило только представить, как мужчины Локронана, пришедшие посмотреть на ночное представление, будут глазеть так же, как слезы набежали на глаза, грозясь размазать кропотливые труды гримеров. Моник придется выступать против воли, лишь бы не узнали родители, а подруги оставались в безопасности, пусть лучше Леони и Арлетт считают, что Эмильен не ответил никому из них, передумал, чем будут сгорать от стыда в подобном месте, чувствуя, как кандалы до крови натирают нежную девичью кожу. Однако девушка решила, что будет искать выход из клетки любой ценой, вопреки подписанному договору и неприятностям, сулящим семье Гобей, если Тома посчитал, что Моник сдалась, то он глубоко ошибся на ее счет. Запертой за золоченой решеткой птице никто не сможет запретить петь.
Черное полупрозрачное платье переливалось в свете софитов, вкупе с маской, издалека девушка напоминала грациозную пуму, в любой момент готовая прыгнуть на добычу. Эмильен ожидал от нее фурора, но Зоэ-Моник не чувствовала необходимого настроения, опасаясь собственной силы. Если она не постарается, сколькие из присутствующих смогут после сегодняшнего вечера вернуться домой целыми и невредимыми?
Разгоряченная выступлением молодых полуголых танцовщиц толпа кричала, просила продолжения. Зоэ-Моник пораженно уставилась на женщин в пышных юбках, высоко поднятых спереди, чтобы гостям во всей красе предстали их стройные ноги в колготках, и совершенно не прикрытой грудью, когда те проплыли мимо, неся на устах улыбки, будто приклеенные к их лицам. Эмильен и своих танцовщиц держит на коротком поводке, или женщины, в самом деле, получают небывалое удовольствие от подобного рода выступлений?