И всюду слышен шепот тьмы
Шрифт:
Весь пыл и азарт Зоэ-Моник Гобей разом сошли на нет, если сейчас Эрве позволит Жюли сделать это с собой, то вина будет целиком лежать на ее плечах, но как объяснить все упрямому сердцу, что неистово исполняет в груди песнь гнева, набатом тарабаня по ребрам. Девушка выхватила микрофон, вспомнив о довольно агрессивной песне, которую Эмильен Тома в последний момент вычеркнул из списка, и когда запела, то поняла почему.
Настроение в зале изменилось, всепоглощающая ненависть заполнила каждый уголок; там, где секунду назад имели место быть поцелуи и ласки, теперь властвовали укусы, порезы и удары. Один парень истошно закричал, софит
Первобытный страх завладел Моник, она прекратила петь, уронив микрофон, коря себя за то, что сделала только хуже. Не зная, как все исправить, девушка озиралась по сторонам, однако уже через секунду из-за дверей и кулис высыпали охранники кабаре, в ушах каждого находились наушники. Впервые Зоэ-Моник Гобей поблагодарила продюсера за предусмотрительность, сослужившую добрую службу, без помощи гости просто сожрали бы друг друга.
Выбежав со сцены, девушка ринулась переодеваться, чтобы поскорее встретить друзей у входа, убедившись, что они целы. На удивление, Эмильен Тома не попался на пути, но она была уверена, что это выступление аукнется позже. Как сильно Моник любила музыку, так же сильно теперь ненавидела способности, передавшиеся ей от духа рек, озер и водопадов, хранимые бабушкой поколениями. Она не хотела такой силы, эти способности несут разрушение, и если бы Зоэ-Моник знала способ избавиться от них – сделала бы, не задумываясь.
Проследив за друзьями, находившимися какое-то время в оцепенении, но физически пребывая в полном порядке, Моник отправилась к мясной лавке, и не прогадала. Леони, Арлетт, Беньямин, Эрве и Оливье направились прямиком к ней поделиться впечатлениями от концерта, который, как оказалось, каждый из них помнит весьма смутно, а так же забрать девушку с собой на вечеринку для продолжения банкета. Чета Гобей поддержала идею, хоть и без восторга, они скучали по своей девочке, надеясь, что она перестанет расти так быстро, время замедлится, даруя еще несколько совместных счастливых лет, прежде чем дочь окончательно выпорхнет из гнезда.
***
От выпитого алкоголя и съеденной таблетки стало легче, отвратные мысли, давящие на легкие и плечи тяжелым грузом, ослабили хватку. Отдавшись музыке, Зоэ-Моник Гобей кружилась в танце, поднимая руки с полупустой бутылкой пива над головой, покачивая бедрами. Моник хотелось забыться, выбросить из головы сегодняшний день, мучившие мысли о даре, пропавшем Анже, убитом учителе, чувстве вины, тенях и трех богинях, преследующих ее. Если для того, чтобы вновь почувствовать себя обычной девушкой, нужно было накачаться до головокружения, так тому и быть.
Танец, опустивший границы приличия, был для Эрве, сидевшем напротив в кресле, широко расставив ноги. Он не сводил с Моник пристального взгляда, черными глазами омутами, впитывая каждое движение девушки, наслаждаясь ими. В глубине души было живо невыносимое желание того, чтобы друзья узнали в ее танце певицу со сцены, всё поняли, а может даже возненавидели, это было бы честно, Зоэ-Моник заслужила подобное отношение, но вселенная осталась глуха к ее тайным молитвам.
Жюли тоже была на вечеринке, выпивала и смеялась наравне со всеми; в какой-то момент она подошла к Дюшарму, присев на край кресла,
Краем глаза Зоэ-Моник увидела, как Эрве так резко соскочил с насиженного места, что уронил бутылки, стоящие у подножия кресла, и рванул в толпу, толкнув в грудь какого-то парня, двигающегося позади девушки. Дюшарм кричал что-то вроде «не пялься, слышишь, а то я пересчитаю все твои зубы», но расслышать продолжение не удавалось из-за гомона голосов и звучащей музыки, однако Моник увидела, как ехидно ухмыльнулась Жюли Карон, прикладывая горлышко бутылки ко рту. Видимо, это она напела Эрве о том, что на Зоэ-Моник заглядывается кто-то еще, чтобы вывести парня из себя, то ли из природной вредности, то ли из-за ненависти, сжигающей изнутри.
Девушка не сдержалась, позволив сознанию, находившемуся во власти опьянения, окунуться в гнев; она подошла к Жюли, и чуть было не столкнула ее с места, которое та явно считала своим пьедесталом.
– Какого черта ты творишь?! Совсем обнаглела?
Выкрикнула Жюли, с трудом поднимаясь и толкая в плечо Моник в ответ.
– Как интересно, а ведь я хотела спросить у тебя то же самое. Это ведь не я подхожу к твоему парню и капаю ему на мозги. Кстати, давненько я не видела Валантена, ты что, и его уже достала настолько, что он больше не хочет якшаться с тобой?!
Парировала Зоэ-Моник, оставаясь на ногах, тыча указательным пальцем в девушку, с зажатой в руке бутылкой.
– Ах ты, тупая стерва!!
Жюли бросилась, словно обезумевшая волчица, царапаясь и кусаясь, хватая за волосы Моник, которая не нашла ничего лучше, чем защититься ударив противницу бутылкой по голове. Карон отскочила, как ужаленная, на несколько шагов с криком, испуганно глядя то на Моник, то на свои пальцы, украшенные кровью. С виска стекла тонкая бордовая струйка; увидев это, Зоэ-Моник пришла в себя, но и не подумала извиниться, ведь это не она первая накинулась, это была лишь самозащита.
Кто-то схватил Моник за руку, потащил наверх в спальню родителей Оливье, громко хлопнув дверью. Эрве был вне себя от злости, раненым зверем в клетке он метался из угла в угол, запустив пятерню в волосы.
– Господи, что ты делаешь, Моник?
– Прости, я не...я только подошла поговорить, как она накинулась на меня...
Парень остановился, окинув Зоэ-Моник внимательным взглядом, зажав ладонью рот, будто боясь, что из него может выскочить то, чего Эрве не сможет себе простить.
– Что с тобой творится? У тебя идеальная семья, Моник, ты – идеальная. Что ты вообще делаешь здесь, а? Здесь, со всеми нами, отбросами Локронана? Напиваешься, употребляешь наркотики, вызывающе крутишь задницей перед парнями, а теперь драка, серьезно?
Девушка опустила глаза, которые щипало от слез, руки повисли вдоль тела плетьми, и вправду, для чего все это, зачем? Моник не считала себя идеальной, скорее деталью пазла, не вписывающуюся в утопическую картину жизни, видимую другими, не вхожими в ее собственный мир. На самом деле, все было просто, среди, как выразился Эрве, этих отбросов, Зоэ-Моник чувствовала себя своей, несмотря на явные различия. От удара кулаком в стену, девушка вздрогнула, подняв глаза на парня.