И Всюду Тьма
Шрифт:
— А Тьма?
— Думаю, память к тебе скоро вернется, — ласково ответил граф. — Ей некуда было деться, кроме как в эту сферу. Она вся звенела тобой.
Его голос, как ласковый бриз, трепетал крылья ее души, и мешал ухватить ускользающее чувство, странное и чужое.
— Ты уже кое-что вспомнила, — продолжил он. — Твои невероятные сны — это наше с тобой место. Возможно, детали не совсем точны, но, наверное, ты скучаешь по дому. Ведь даже позабыв, ты видела его во снах. А еще те перекусы, которые ты мне приносила… Это было
Сны и забота.
— Значит, я — просто сосуд? И всегда им была? — проговорила она, качая головой, не веря собственным словам. — Спасена милосердным богом…
— Ты не сосуд, ты она и есть! — возразил Кеннет. — Лишь позабыла.
Ана сжалась изнутри, вдавила внутрь страх, который кричал о помощи, когда все вокруг тонуло в открывшейся истине, как в зыбучих песках. Ей нельзя было утонуть. Она вздернула нос и твердо произнесла, глядя Кеннету в глаза:
— Меня зовут Ана. Я и есть Ана. И никогда не была никем другим.
Ей показалось, что Кеннет сейчас опять заговорит про память, поэтому она его прервала:
— Была эта память моей или не была — это ничего не меняет. Я родилась без нее, я выросла без нее. Она — не я.
— Как только ты вспомнишь, ты получишь ответы на все вопросы. Пока что твой разум ограничен рамками человечности… — Кеннет взял ее за руку.
— Вы даже не спросили, хочу ли я вернуть ее! Хочу ли я знать! — вспылила Ана, вскакивая на ноги. — Вы все скрывали, потому что знали, что я не захочу! Вы влили в меня эту Тьму насильно! — Она с яростью указала на осколки сферы. — Потому что я никто… всегда была никем… сосудом, который надо заполнить тем, чем хотели вы!
— Это часть тебя, которой всегда не хватало, — запротестовал Кеннет.
Ана сжала кулаки. Граф говорил не с ней. Странное чувство — потеря. Чужое отражение в его глазах.
Она шаг за шагом отступала от него, растерянно тряся головой. Неужели она полюбила лживого бога, который спустился на землю, чтобы поиграть в человечность? Ее кошмары сбывались. Ее «жили долго и счастливо» никогда не существовало. Спальня закружилась, подступила тошнота. Ана выскочила из покоев графа и побежала. А в груди бился мотылек со сломанными крыльями.
Она мчалась по коридору не глядя, пока не поняла куда бежать: в комнату на первом этаже. Хельга не спала. Ана, не раздумывая, схватила ее за руку и потащила наверх. Хельга не сопротивлялась, но двигалась со своей обычной, неторопливой скоростью, которая казалась мучительно медленной.
Кеннет снова сидел на кровати, нервно расчесывая волосы рукой раз за разом.
— Все, что вы сказали, что якобы часть памяти богини Тьмы, я знаю от Хельги, — резко произнесла Ана, повернувшись к старушке. — Скажите ему, бабусь.
И Хельга заговорила:
— Свет мой, — обратилась
Глава 98. Моя Тьма и мое разрушение
Трое в небольшой комнате смотрели друг на друга, не разрывая тишины. Тяжелые тучи за окном, что собирались и наливались злобой, громыхнули и вырвали из забытья. Кеннет, с недоумением глядя на Хельгу, сглотнул и попытался отшутиться, упрекнув Ану за то, что она беспокоит пожилую женщину в поздний час. Но Хельга повторила:
— Свет мой, пришло время. Ты нашел меня, хоть и с небольшим запозданием.
Из ее голоса исчезла ласковая старческая нотка, не стало привычной заботливой суеты. В нем сквозило что-то новое, иное.
— Прости меня, птенчик. — Виновато улыбнувшись, Хельга потрепала ее по голове.
Затем со вздохом опустилась в кресло. Каплей за каплей печальное небо пролилось слезами.
— Вечная жизнь не спасает от человеческой старости, — посетовала старушка.
Кап.
Кап.
Кап.
Ана догадалась. Нет, она знала с момента, как побежала к Хельге. Но Кеннет, кажется, не мог поверить. Он осторожно спросил:
— Ты говоришь, что богиня Тьмы — это ты?
— Сыграла я с вами злую шутку, да? — Брови Хельги стыдливо приподнялись. — Я думала, у вас будет еще немного времени, до того, как… — она указала на разбитую сферу.
— Ты все это время была рядом? — Кеннет подошел и опустился перед Хельгой на колени. — К тебе вернулась память?
— Она всегда у меня была.
Кеннет покачал головой, продолжая улыбаться. У Аны пересохло во рту.
— Ты же ее оставила, потому что иначе не вынесла бы пребывания среди людей.
— Я солгала, — сказала Хельга со смешинкой в глазах. — Как я могла доверить тебе мое решение — возвращаться ли обратно? Я любила тебя, но людей ненавидела сильнее.
— А что тогда это?.. — Кеннет указал на осколки.
— Моя Тьма, — спокойно ответила она, — что стала моим разрушением.
Граф что-то сказал, как молния осветила комнату, и гром заглушил его голос. Ана вздрогнула и сглотнула, как ей показалось, песок. Он наполнил горло, легкие, он засыпал ее изнутри. Хельга продолжила, погрозив пальцем:
— Ну-ну, не перебивай. Все расскажу. Я сошла в этот мир, как и ты, с врожденной силой, от которой сохранила лишь часть. С памятью, с умением помнить перерождения.
Лицо Кеннета выражало смесь облегчения, сомнений и трепетной радости. Ана нервно теребила вспотевшие пальцы, которые она еще чувствовала. Она смотрела на двух богов, обретших друг друга. И на себя, потерянную и рассыпающуюся. Она вложила все надежды в одного человека… бога. И что теперь?
— Ты была права во всем… — Он говорил с Хельгой с той же нежностью, которую обращал к Ане. — Но люди жестоки и подлы, я быстро понял свою ошибку. Я так долго хотел тебе в этом признаться!