Игра Эндера
Шрифт:
— А интеллектуальная игра вознамерилась воссоздать их, помочь им подыскать мир, где бы они все чувствовали себя удобно и комфортно.
— Вы действительно так думаете, майор Амби? Мне не хочется видеть Эндера, чувствующим себя комфортно при Конце Света. Наша деятельность направлена не на это, мы не можем позволить извлечь удобства из Конца Света!
— Конец Света в игре отнюдь не означает конца человечества в войне с баггерами. Он имеет сугубо личное значение только для Эндера.
— Прекрасно. Что
— Я не знаю, сэр. Я ведь не ребенок. Лучше об этом спросить у него самого.
— Майор Амби, мне хочется, чтобы ответили вы.
— Здесь можно выдвинуть тысячи предположений.
— Приведите хотя бы одно.
— Вы изолировали этого мальчика. Возможно он желает конца именно этого мира, мира Школы Баталий. А, возможно, это конец того мира, из которого он просто вырос — мира детства, мира дома. А может быть все это — своеобразное средство борьбы с разрушительной силой остальных детей. Эндер — очень чувствительный ребенок, вы же прекрасно знаете, а ему постоянно приходится причинять боль другим; вполне вероятно, что он желает окончания этого мира.
— Или ничего из того, что вы здесь наговорили.
— Весь интеллект этой игры и заключается во взаимодействии компьютера с мозгом самого ребенка. Они вместе сочиняют игровой сюжет. Как правило, эти истории жизненны и правдивы; в том смысле, что они отражают реальность жизни ребенка, подлинные условия его жизни и чувства. Это все, что я знаю.
— А теперь послушайте, что я знаю, Майор Амби. Это изображение Питера Виггина совсем не из тех, которые машина могла почерпнуть из наших файлов здесь в школе. У нас нет ничего о нем ни электронного, ни какого либо еще, с тех самых пор, когда здесь появился Эндер. Кроме того, это совсем недавнее изображение.
— Но ведь все произошло в течение года с небольшим. Вряд ли мальчик мог сильно измениться за такой короткий срок.
— Да, но сейчас он носит волосы абсолютно по-другому. Кроме того у него действительно весь рот красный вследствие заболевания десен. Я специально сделал запрос на континент через компьютер и сравнил. Значит единственный путь, каким наш компьютер мог получить эту фотографию — это запрос и выход на компьютерную сеть наземного базирования. А насколько мне известно ни один из наземных компьютеров не связан с ИФ. Между ними отсутствуют каналы связи. Мы не можем выйти прямо на Гилфорд Северной Каролины и позаимствовать фото из школьного архива. Может ли кто-нибудь из школы санкционировать подобный допуск?
— Вы меня не поняли, сэр. Компьютер нашей Школы Баталий — лишь часть разветвленной сети ИФ. Если мы захотим иметь фото, то нам необходимо делать запрос на общую сеть компьютеров наземного базирования и запрос на само фото, но если сама интеллектуальная игра решила, что ей необходимо данное фото…
— Но его не возможно просто так взять и перенести.
— Естественно, это не будет происходить каждый день. Все делается лишь в тех случаях, когда это необходимо самому ребенку…
— Ладно,
— Если честно, сэр, то я не знаю. А интеллект программы устроен таким образом, что абсолютно не за что зацепиться. Игра сама может не знать этого. Это то, куда нам вход воспрещен.
— Вы думаете компьютер совершенствует сам себя от взаимодействия?
— Мы не должны исключать этого.
— Ладно, это немного меня успокоило, а то я было подумал, что я единственный из всех.
Валентина отпраздновала восьмилетие Эндера в одиночестве, уединившись в лесистой части двора их нового дома в Гринсборо. Она расчистила от листьев и сучков маленькую площадку, затем палочкой прямо на земле написала его имя. Потом она нагребла еще немного мелких веток и сухой листвы, образовала из них невысокий конус и зажгла крошечный костерок. Его легкий дым смешался с запахом леса и преющей листвы, создав неповторимый природный аромат. Он вознесся далеко в небо и еще дальше в безмерное пространство… Она молча сидела и мечтала, что он долетит до далекой Школы Баталий…
Не было ни единого письма, кроме того, они узнали, что и их собственные письма не доходили до него. Первое время, как только его забрали, отец и мать почти каждый вечер садились за стол и составляли длинные подробные послания. Через некоторое время число писем сократилось до одного в неделю, но ответов все не было, и письма стали писаться один раз в месяц. Сегодня прошло ровно два года с того дня, как он покинул родной дом, а они так и не получили ни единой весточки, ни единого напоминания, даже по дням рождения. Он умер, с горечью думала она, потому что мы забыли о нем.
Но Валентина не забыла, она всегда помнила о нем. Ни родители, ни даже вездесущий всевидящий Питер не подозревали, как часто она думает о нем, и сколько писем написала, зная что ни на одно не придет ответ. А когда отец и мать объявили, что они меняют местожительство, переезжают в Северную Каролину, она уже твердо знала, что ей не суждено больше увидеть Эндера. Все, что их еще связывало, это лишь место, куда он мог вернуться и где мог отыскать их. Где теперь он их будет искать, как сможет найти среди этих непроходимых лесов и тяжелых, тучных облаков? Он будет жить среди коридоров и комнат. Даже если он все еще в Школе Баталий, там совсем нет природы. Да и зачем ему все эти красоты?
Валентина знала истинную причину их переезда. Он был задуман ради Питера. С точки зрения мамы и отца жизнь среди просторов природы, общение с лесом и животными, должна была благодатно повлиять на их странного жестокосердого сына. И где-то, конечно, она повлияла. Питер с головой окунулся в новую жизнь. Он много гулял, петляя и продираясь сквозь непроходимые чащобы, мог часами отдыхать на окруженных лесом полянах. Иногда за прогулками он проводил целые дни, беря с собой пару бутербродов да переносной компьютер. Маленький карманный нож был его единственным оружием и защитником.