Игра Канарейки

Solongoy

– Вот мы и встретились, Ольгерд, – Господин Зеркало поднял уголки рта, демонстрируя зубы. Это скорее было похоже на оскал, чем на улыбку. И О’Дим сделал это не случайно.

Он ничего не делал просто так.

– Геральт, – Гюнтер адресовал такую же улыбку ведьмаку.

– Давай скорее с этим заканчивать, – проговорил Ольгерд сквозь зубы.

– Теперь уже – скорее? – спросил Господин Зеркало, глядя на атамана своими чёрными пустыми глазами. – Последние несколько десятков лет ты никуда не торопился, Ольгерд. Позволь и мне сейчас такую роскошь.

Атаман

бессильно сжал кулаки.

– Чего ты ждёшь?

Гюнтер О’Дим приподнял голову, огляделся, будто прислушиваясь.

Геральт не слышал ничего, кроме шелеста деревьев, рваного быстрого дыхания Ольгерда и… торопливых шагов?

Атаман их не слышал.

– Последним пунктом нашего договора было, что, когда придёт время, мы встретимся на луне. – В зелёных глазах Ольгерда разгорался огонь. Медальон ведьмака начал подрагивать. – У тебя же наверняка есть какая-то ёбаная увёртка на это, О’Дим.

– В твоей душе очень много тьмы, фон Эверек.

Господин Зеркало выглядел как удав, обвивший шею своей жертвы кольцом.

Ольгерд чувствовал, что злится. Безгранично, жгуче, удушающе. Что та маленькая крупица магии, которой он владел, медленно выходила из-под контроля. Что воздух вокруг него наэлектризовался, а ведьмак сжимал в руке свой медальон.

В его душе действительно было слишком много тьмы. Может быть, теперь только она и была.

– Благодаря тебе, О’Дим.

Торговец улыбнулся, покачал головой.

– Только благодаря тебе, Ольгерд. Она вся твоя. Я только немного помог.

Геральт не знал, что предпринять. И нужно ли вообще что-то делать.

В самом деле, это ведь не его история, верно?

Гюнтер О’Дим взмахнул рукой, и песок, покрывавший мозаику Святилища Лильвани, поднялся в воздух и полетел вниз с обрыва.

Ольгерд и Геральт взглянули под ноги. Мозаика изображала луну.

– Полагаю, пришло время возвращать долги.

Атаман дёрнулся, что-то вспыхнуло, медальон на шее Геральта рванул вперёд с такой силой, что под цепочкой тут же проступила красная полоса. Ольгерд исчез с места, на котором стоял, оставив после себя чёрный клубистый туман, тут же материализовался возле Гюнтера, занося кинжал.

Господин Зеркало вскинул руку, и фон Эверек замер, словно окаменев.

– Очень опрометчиво, Ольгерд.

Гюнтер О’Дим медленно шагнул к атаману, приложил ладонь к его груди.

Ольгерда забило дрожью, но он не мог пошевелиться.

Геральта тоже будто бы прибили к земле.

Внезапно Ольгерд почувствовал слабость. Болезненную, ненормальную, тянущую суставы и дробящую кости. Не такую, будто он устал. А такую, будто он умирал. Не своей смертью.

Ольгерд взглянул на свою ладонь, всё ещё сжимающую кинжал. Она стала худой, жилистой, сухой и слабой. Вены проступили наружу, болезненно синели под тонкой бледной кожей. Как у древнего старика.

Гюнтер тянул что-то из его груди наружу, ком застрял в горле, Ольгерда будто проткнули тысячей мечей. Внутренности готовы были лопнуть. Когда глаза бессильно закатились, а веки опустились, ему причудился

голос Канарейки.

– Стой! Прекрати, О’Дим!

Была только тьма и боль. Было ли одно порождением другого или это – две разные пытки, Ольгерд понять не мог. И не мог понять, почему он продолжает слышать голос Карины. Надрывный, громкий, решительный. Рассекающий темноту, как свет магического светильника.

– О’Дим, я хочу заключить с тобой договор, – сказала Канарейка. – Сыграть на душу Ольгерда. И мою душу.

Голоса в бесконечной темноте были единственным, за что Ольгерд мог уцепиться. На что мог отвлечься от калечащей боли. Он попытался закричать в гулкой темноте, но, кажется, у него уже не было горла.

– И мою, – хрипло добавил голос ведьмака.

– Геральт, нет! – воскликнула Канарейка. – Это моё дело. А тебя ждут. Твоя чародейка. Цири.

– Очень хорошо, Карина. Я же говорил, что ты придёшь в последний момент, – говорил уже Гюнтер. Спокойно, негромко. Но что-то в его голосе отличалось от голосов ведьмака и эльфки. Что-то будто резонировало, отдавалось леденящим эхом где-то внутри. – Для Геральта у меня есть загадка. А что до тебя, Карина. Тебе придётся столкнуться с самым страшным врагом.

Кажется, она что-то ответила, только атаман уже не смог разобрать.

Ольгерд почувствовал холод. Лишь спустя несколько минут он понял, что это – холод каменной плиты, на которой он лежал. Прошло ещё некоторое время, прежде чем он смог наконец разлепить глаза.

Канарейка и ведьмак лежали на земле и не шевелились. Гюнтера О’Дима нигде не было.

Комментарий к XLVIII. Долги

автор не умер, автор кончился и ушёл в лес. вернётся, и всё будет.

========== XLIX. Долго и счастливо ==========

На этом свете жульническая явь частенько прикидывается истиной.

Цирилла Фиона Элен Рианнон

Утро было самым обыкновенным, ничем не отличалось от сотен таких же.

Карина проснулась сама, не от грохота или солнца, назойливо бьющего в глаза. Неторопливо, без спешки эльфка потягивалась на привычно жёсткой перине.

Её угол в маленьком деревянном домишке на краю Вересковки был отделён плотной занавеской от остального дома – больше из её собственной прихоти, чем ради какой-то практической пользы. Запахи, звуки и разговоры, естественно, проникали через эту тряпичную стену, но так Карина создавала себе хотя бы иллюзию уединения.

Эльфка встала, начала одеваться.

Было слышно, как вода бурлит в казане, как тихо напевает Ани. Запах похлёбки напомнил Карине, что она вчера легла спать на голодный желудок.

Уже толком и не могла вспомнить, почему. Кажется, из-за очередной глупой размолвки с Каетаном – оба с ослиным упрямством упёрлись в какую-то ерунду, вроде бы даже успели покричать друг на друга и в итоге разошлись спать, оставив Ани одну сидеть за столом да растерянно гладить рукой свою кошку с серебристой проседью на спинке.