Игра Канарейки
Шрифт:
– Спасибо!
Ведьмак обнял девушку в ответ.
– С Днём рождения, – тихо проговорил он.
Цири достала меч, встала, ловко взмахнула им, разрубая воздух и перепугав половину посетителей.
– Лёгкий! В руке – как влитой!
– Ну хватит, – всё ещё улыбаясь, сказал ведьмак. – Сейчас Лютику всю публику перепугаешь.
Цирилла опустилась за стол.
– Ну, как мантикора?
– Новых шрамов нет, староста заплатил с неохотой. Всё как всегда, – с улыбкой выдохнул Геральт. – А ты чем
Цири только открыла рот, чтобы рассказать об утренней гостье, но тут в зал шумно ворвался мальчишка, сбив пару коробок, стоявших у входа. Он, перемазанный в саже, весь взъерошенный и в пыли, воскликнул звонким детским голосом:
– Милсдарь Геральт из Ривии здесь обретается?!
– Обретается, – отозвался ведьмак.
Мальчишка подбежал к столу, достал из-за пазухи уже порядком смятое письмо, замер вдруг.
– А как вы можете доказать?
Геральт взглянул на мальчика. Тот замялся, пролепетал:
– Просто господин… Строго-настрого сказал: быстро и лично милсдарю Геральту из Ривии…
– Это он, малыш, – сказала Цири. Мальчишка встретился с ней взглядом, густо покраснел и протянул письмо ведьмаку.
– Как ты, малыш, откуда едешь? – спросила ведьмачка, пока Геральт разворачивал и вчитывался в письмо.
– Из корчмы «Золотой дракон», я там за курами смотрю. Это в десяти верстах от Оксенфурта. В это время года вечером ехать, чтобы солнце было по левую руку.
– А ты хорошо ориентируешься. Может, хочешь поесть? У тебя была долгая дорога.
Мальчик смущённо замотал головой, собрался уже развернуться, как его железным голосом окликнул ведьмак:
– Говоришь, из «Золотого дракона»?
Ведьмак отложил письмо, встал.
– Да, милсдарь Геральт.
– Значит, он будет там к полуночи, – буркнул ведьмак. Набросил на плечо вещевой мешок, кивнул Цири:
– Прости. Срочное дело. Надеюсь, буду к утру и без этого, – Геральт указал на живописный шрам на виске, – автографа.
– Мне тебя ждать? – серьёзно спросила Цири.
Ведьмак нахмурился.
– Нет, не жди. Лучше езжай вперёд. Господа рыцари уже заждались и начали нервничать.
Цири сдавленно улыбнулась:
– Скорее уж, их княжна начала нервничать.
Геральт поправил перевязь, ещё раз кивнул:
– А результат один.
За ведьмаком закрылась дверь, и только теперь Цири увидела, что он оставил на столе письмо.
В тот момент Фиакна всерьёз начал переживать за свою жизнь. В голове уже стал продумывать план того, как он исчезнет из Новиграда, прячась от ищеек Тесака. Ребят, которых сам ему вырастил.
Канарейка уже слишком долго смотрела на эльфа в упор, странно было, что Тесак сам ещё ничего не заподозрил.
– Ты ответишь мне или нет? – краснолюд уже начинал нервничать, хватался огромными ладонями
– Это моя ошибка, – наконец улыбнулась Канарейка.
Не из благородства – из расчёта. Ей всегда будет проще спрятаться от Тесака, к тому же, с её стороны такая ошибка будет лишь досадным происшествием, а не предательством. Косвенно убила всё-таки она: «кабаны» подсуетились, чтобы Ольгерд узнал об этом досадном переплёте. И по какой-то причине атаман решил расправиться с нильфом сам…
В любом случае, об этом знает только она и если правда откроется, обстоятельства сложатся так, что это будет почти настоящее предательство со стороны эльфа.
Тесак очень не любил предателей. Иногда их находили под мостами или в стоках.
А эльф в благодарность мог бы и помочь Канарейке…
По крайней мере, эльфка пыталась убедить себя в этом.
– Там стояла масляная лампа, я опрокинула её, и загорелась занавеска. Нас застал служка, поэтому тушить не было времени. Мы сбежали как пришли, по крыше.
– А стражник? – нахмурился Тесак. – Его нашли возле стены, размозжённым в лепёшку.
– Попытался напасть, поскользнулся, рухнул вниз, – легко соврала эльфка, даже не догадываясь, как близки были её слова к правде.
– Так чья же там была кровь?
Карл Варезе чувствовал, что его обманывают. Но не понимал, где. Не понимал, зачем.
– Я ранена, – серьёзно ответила Канарейка. – Показывать вам не буду, не вашего ума это дело.
– А если я прикажу показать? – Тесак был непреклонен.
Фиакна на протяжении всего разговора стоял в углу, глядел в пол и дышал по давно заученной схеме: два коротких выдоха, медленный вдох. Так он сохранял спокойствие. Так не подавал виду, что Канарейка врёт напропалую чтобы выгородить его, а он этим безгранично удивлён.
– Это довольно… лично. Впрочем, если потом женишься на мне – запросто, нагло улыбнулась эльфка.
Тесак отступил.
– Мне очень не нравится эта история, – сказал краснолюд. – Я чую, когда меня наёбывают. И ты, птичка, занимаешься именно этим. – Тесак взглянул на Фиакну. Тот выглядел прямо таки образцом спокойствия, только не засыпал на месте. – Но работа сделана, Бартлея нет, и тебе, видимо, полагается плата.
– Три тысячи.
Тесак раскатисто засмеялся.
– Может, тебя ещё в жопу поцеловать?!
– На твоё усмотрение, Тесак. Я бы предпочла только деньги.
– Две, – сухо сказал краснолюд. – Оренами.
– Кронами, – Канарейка упёрлась в него холодными серыми глазами. – Не продешевишь.
Тесак шумно выдохнул и кивнул Фиакне.
Канарейка вышла от Тесака уже на закате. Солнце заливало улицы красно-рыжим светом, карман приятно грели две тысячи нальфгаардскими кронами.