Игра Канарейки

Solongoy

Фиакна примирительно поднял руки.

– Эй, эй, стой. Давай успокоимся.

– Кто ты? – прошипела Канарейка.

– Я уже представился. А вот ты – нет.

– И на кого ты работаешь, Фиакна?

Эльф улыбнулся по-лисьи, выдохнул:

– Хотел познакомиться с симпатичной девушкой, а она затащила в переулок и угрожает… Вот времена…

Канарейка нахмурилась. Врёт же чёрт.

Или нет?

– Может быть, ты уберёшь оружие, и мы с тобой познакомимся так, как стоило бы?

Эльфка быстро огляделась. Если у этого эльфа были сообщники,

они бы уже давно выскочили в переулок – он был тупиковым. У самого Фиакны оружия видно не было, а его руки и лицо с идеальной чистой кожей без единого шрама довольно красноречиво говорили о том, что заядлым воином он не был. Честно говоря, Канарейка даже немного завидовала его коже – такая бывает только у холёных аристократов или профессиональных бездельников.

Может быть, он и не был тем, за кого эльфка поспешно его приняла. Кажется, после этой глупой и опасной истории с рыцарями Пылающей Розы Канарейка немного повредилась в рассудке.

Эльфка выдохнула, убрала ножи на место.

– Извини. Сложный выдался месяц.

Фиакна с усмешкой приподнял одну бровь:

– Что-то даже сложно представить.

– Ко мне не часто подходят на улице «просто познакомиться».

Фиакна хмыкнул, взял в руки мешки муки. Канарейка даже не успела возразить.

– А что так, всем от тебя чего-то надо?

– Можно и так сказать, – неопределённо хмыкнула эльфка.

Даже несмотря на то, что этот Фиакна оказался очень милым парнем, усердно улыбавшимся, засыпающим ворохом шуток и беспробудно учтивым, и они вместе купили всё, что нужно было Хаттори, Канарейке совсем не хотелось показывать эльфу, где она живёт. Её в этом Фиакне подкупила какая-то непосредственность, беззаботность – он вроде бы говорил что думал, был прост и болтлив, мягко заполняя собой весь воздух вокруг. Эльф с иссиня-чёрными волосами, заплетёнными в тугую косу, абсолютно безупречной кожей и аккуратными тонкими чертами лица был странно красив, опасно очарователен, и неуловимо напоминал ей кое-кого. Канарейка думала об этом, ловя многозначительные взгляды и фразы, которыми осыпал её Фиакна.

И ей было приятно. Она не без удовольствия их принимала.

Кому, в конце концов, это не приятно?

Добрые слова латают сердца, так? Когда-то давно ей кто-то это сказал.

Пусть и нельзя было сказать, что её сердце разбито. Оно не было разбито.

Во время прощания с Ольгердом возле Портовых ворот, когда атаман вдруг несдержанно сильно обнял её и она снова почувствовала запах перца и сладкого табака, наверное, её сердце покрылось каменной коркой. Не такой толстой, как у фон Эверека, но всё же прочной, не способной пропускать внутрь что-то. Заключающей внутри её любовь.

– Прощай, Карина, – тихо сказал атаман. Её имя, когда его произносил он, что-то переворачивало внутри.

– Прощай, Ольгерд.

– Я надеюсь, мы никогда не встретимся, Пташка. – Ольгерд легко провёл рукой по её волосам.

И несмотря на то, что вокруг бродили толпы зевак, что по крышам барабанил дождь, а стражники

неподалёку гремели доспехами, что в нос била вонь навоза и урины, они вдвоём тогда были вместе. Одни. И это были их последние секунды. Им нельзя было вновь встретиться – Канарейка должна была жить.

А потом атаман молча развернулся и зашагал к воротам, медленно исчезая за стеной дождя. Эльфка пыталась заставить себя не смотреть ему вслед, отвернуться.

– А ты ведь так и не представилась. – Фиакна наградил её очередной ослепительной улыбкой, перехватил из рук корзину с покупками.

Канарейка выпала из какого-то оцепенения, повернулась к эльфу.

– Имени я твоего не знаю, говорю.

– И правда.

Канарейка замолчала, думая, каким из имён ей лучше представиться.

– Ты какая-то излишне осторожная для простой помощницы кузнеца.

– Кузнеца? – переспросила Канарейка, чувствуя недоброе.

– Ну да, – хмыкнул Фиакна. – Ещё утром тебя приметил, когда ты от Хаттори выходила. Вы с ним довольно тепло попрощались, он тебе ещё и денег дал, я так понял, ты на него работаешь.

Вдох, – выдох. Канарейка не должна показывать, что это обстоятельство сильно её обеспокоило.

– Кариналианн. Это моё имя.

– Ничего себе, – фыркнул Фиакна. – Вот это я понимаю, имечко Aen Seidhe.

– Меня назвали «белки», истинные ценители напыщенных имён.

Фиакна громко расхохотался.

Канарейке стало как-то не по себе – этот эльф хотел добиться у неё чего-то, и изначально знал больше, чем она хотела бы. Эльфка сжала кулаки. Она была неосмотрительна, потеряла бдительность.

– Раз уж место твой работы для меня не секрет, давай я помогу тебе донести всё это, – продолжил гнуть свою линию Фиакна.

– А я тебе что, так уж сильно понравилась? – Канарейка глянула эльфу в глаза, заиграла ресницами. Фиакна сначала даже растерялся от такой резкой смены тона. А Канарейка решила идти ва-банк.

Эльф наконец нашёлся, натурально покраснел, отвёл взгляд.

– Ну стал бы я за тобой весь день таскаться.

Значит, начальник этого Фиакны хорошенько наступил ему на горло.

Или ему самому очень припекло.

Оба варианта одинаково опасны.

Но откуда, чёрт возьми, этот парень знал, кто она такая?

Канарейка свернула на узкую грязную улочку, которая была кратчайшим путём к кузнице Хаттори. Эльфка сейчас ничего не могла сделать и решила действовать по ситуации, подождать, пока Фиакна как-то себя проявит.

На крыльце никого не было. Эльза заглянула в дом через мутное стекло.

– Нихрена не видно.

– А ты уверена, что это тот дом? – спросил Бертольд.

– Да не знаю я. – Эльза постучала по стеклу. В темноте комнаты появилось бледное лицо, замерло на мгновение, а затем исчезло.

– А он вообще в курсе, что мы должны приехать? – понизил голос Бертольд.

– Эй! – Эльза ещё раз стукнула кулаком по стеклу. – Нам нужен эльф Хаттори!

– Кто такие?! – раздался резкий голос из-за двери.