Игры мажоров. Хочу играть в тебя
Шрифт:
Я не обманываюсь ни на секунду, дело не во мне. Я и моя девственность, которая, кажется, стала для Никиты сюрпризом, вообще ни при чем.
Потому что это Топольский. Его нагнули, вынудили. Он так круто все продумал и рассчитал, а его размазали по стенке. Я же для них для всех, включая Никиту, никто. Пыль.
В голове шумит. Отдельные обрывки и фрагменты всплывают, проваливаются в бездонный колодец памяти, тонут и выныривают обратно. Калейдоскопом мелькают воспоминания, которые я
Откуда они взялись, зачем?
Тело окутывает прохладой, мы выходим на улицу. Открывается дверца машины. Никита опускает меня на сиденье и тянется за ремнем безопасности.
— Я сама, — отталкиваю его руки, язык во рту ворочается с трудом.
Он обходит автомобиль, садится за руль, пристегивается. Я все это время безуспешно пытаюсь попасть заглушкой в замок. Никита молча ждет, но когда число попыток переваливает на второй десяток, ловит мою руку и защелкивает замок до упора. Точно как...
Вздрагиваю. Он заводит двигатель и мощным рывком вылетает за ворота. В другое время я бы испугалась и завизжала, но теперь границы моих страхов существенно отодвинулись. Безразлично откидываюсь на спинку сиденья, закрывая глаза.
Скорость не ощущается, просто знаю, что летим на максимальной. Тормозим так же резко. Так же как...
В окне виднеется тот самый дом, в котором мы с Оливкой уже были. В прошлой жизни...
Никита накрывает руками руль и утыкается в них лбом. Молчим. Смотрю в окно, сползаю по спинке вниз. В принципе, можно и здесь спать. Ну и что, что в машине, не все ли равно где?
Ник не выдерживает первым. Поднимает голову.
— Маша...
— Что ты мне дал? — обрываю, не давая продолжить. — Это наркотик?
Никита смотрит на свои руки.
— Галлюциноген. Там очень слабая доза. Я не хотел, чтобы ты чувствовала...
— А сам?
— Ничего, — сжимает пальцы в кулак и выпрямляет. — Я должен был себя контролировать.
Опять молчим и опять недолго.
— Я слишком поздно узнал. Прямого рейса из Израиля не было, летел с пересадкой. Если бы я приехал раньше, я бы смог...
— Хватит, Никита, — снова обрываю, — я помню все, что ты говорил. Ты просил меня уехать, я упиралась. Я во всем виновата сама. Ты и так помог, я тебе благодарна. Правда. На этом все. Если я буду здесь жить, покажи мне мою комнату.
Открываю дверь, он хватает за запястье.
— Подожди... — разворачивается всем телом, — Каменский... Меня тогда так накрыло, когда я тебя с ним увидел... Я у него спросил, он сказал, что вы вместе. Я не знал, Маша...
Теперь я разворачиваюсь всем телом и отдираю от запястья его пальцы.
— Ты мог спросить у меня. Я сама приходила, чтобы рассказать, но ты был слишком
Мы сверлим друг друга яростными взглядами, он с силой хлопает дверцей машины.
— Хорошо. Иди в дом.
Резко разворачиваюсь, дом покачивается и переворачивается вверх тормашками.
— Блядь, Маша... — Ник подхватывает меня у самой земли. — Тебе нельзя делать резких движений.
— Не буду, пусти, — пробую встать на ноги, Никита пресекает попытки и поднимает меня на руки.
Слабо сопротивляюсь, но он уже вносит меня в дом.
— В комнате Лии я жить не буду, — предупреждаю, глядя в сторону. — Лучше на террасе.
Он ничего не отвечает, поднимается на второй этаж и вносит в большую комнату с панорамными окнами, выходящими в сад. Я здесь точно не была.
— Я завтра привезу твои вещи, — говорит Никита, опуская меня на пол, — сейчас оденешь мою футболку.
Ничего не отвечаю, жду, когда за ним закроется дверь, и иду в душ. Стягиваю толстовку, юбку, трусы с багровыми пятнами. На ногах разводы из запекшейся крови. Пробую отскрести ногтем.
?????????????????????????? Внезапно пол дает резкий крен и встает под углом сорок пять градусов. Упираюсь руками в стену и двигаюсь по ней к душевой зоне. Хорошо, что здесь никаких перегородок.
Но когда добираюсь до крана, силы меня покидают. Перед глазами снова все плывет, и я сажусь на пол, обнимая колени. Как можно по собственной воле принимать эту дрянь?
Хлопает дверь, от потока прохладного воздуха тело покрывается мурашками. Отстраненно думаю, что сижу перед Никитой голая.
— Уходи, — говорю сквозь стиснутые зубы. — Зачем ты пришел?
Плечи попадают в мощный захват, меня рывком поднимают вверх и ставят на ноги. Упираюсь руками в твердую грудь, пальцы скользят по теплой коже. Тоже голой. Короткой вспышкой мелькают кадры из гостиной, и меня озаряет догадка.
— Ты же не кончил, да, Никита? Пришел за продолжением? — бью по обнаженным плечам. — Купил себе игрушку? Ну давай, чего смотришь?
В подтверждение моих мыслей он толкает меня к стене. Начинаю вырываться, пробую достать до его лица ногтями.
— Ты такой же как они, ничем не лучше. Зачем ты с ними? Тебе нравится ломать, да? Нравится унижать, когда перед тобой преклоняются. Я ненавижу тебя, Топольский, понял? Ненавижу!
Он ловит мои руки, заводит их за спину и наваливается сверху. Внезапно с потолка на нас обрушиваются тысячи ледяных иголок.
Вздрагиваю и инстинктивно хватаюсь за Никиту. Пальцы цепляются за шлейки джинсов.