Игры мажоров. Хочу играть в тебя
Шрифт:
— Я мог бы, — сглотнул очередной ком, — я бы вырастил, Кать. Он же выходит, мой двоюродный брат. Был. Или сестра...
Катя ничего не ответила, притянула к себе и поцеловала в голову. Я потянулся к пачке, тоже достал сигарету. Сначала ей подкурил, потом себе. Она выпустила дым, помахала рукой, разгоняя, и заговорила:
— У тебя уже есть брат, родной. Вот с ним и нянчись. Я тебя для чего позвала, сынок, — я замер, тетка сто лет уже так меня не называла. Но она вроде как не заметила. — я свою жизнь проебала, так хоть ты этого не делай. На меня смотри и не повторяй моих ошибок. Не проеби
Я бы тоже тогда не родился. Но вслух не сказал, мы с ней и так это знаем.
— Ты говорила, что защищалась, — захрипел, прокашливаясь. Не мог судить ее, раньше бы смог, но только не сейчас, — что боролась за свою любовь...
— Нет, сынок, не защищалась я, — она скривила губы и покачала головой, — и не боролась. Я за нее цеплялась. Андрею моя любовь была как удавка. Я набросила эту удавку ему на шею и затянула. Я бы попросила прощения у них, у всех. Только не нужно это никому. Им похер на меня, а мне на их прощение похер. От того, что Даша тут поплачет, легче не станет. Мне главное, чтобы ты... — ее голос задрожал, но она справилась, — чтобы ты меня простил. И не бросил. А еще бросил себя топить и дурью маяться...
Я ее не бросил. Дурь бросил, пообещал, что брошу, и бросил. Вернулся в спорт, восстановился в универе.
Больше года прошло с того разговора. Катя уехала в Израиль. Для всех она там проходит курс омоложения и оздоравливается. И только мы с ней знаем, что она там медленно умирает. В хосписе. Ей там только обезболивающее колют, чтобы боли не так ее мучили.
Неделю назад Кате стало хуже. Мне ее лечащий врач написал, я взял открепление в универе и полетел в Израиль. Она уже говорить не может, меня правда узнала. За руку схватила и расплакалась.
Я не собирался возвращаться. Врач сказал, счет идет на дни. Но именно там я узнал, что на Машу объявлена охота*.
*Что вам сказать. Глава получилась тяжелая. Мне кажется все, кто желал возмездия для Катерины Ермоловой, должны быть удовлетворены. Возможно, кто-то скажет, что исповедь Никиты затянулась, но он и так долго молчал. Дадим парню выговориться. А я, чтобы немного подсластить послевкусие, решила совершить каминг-аут (переводится просто как раскрытие, ничего такого)))
У вас в комментах столько версий, что я с трудом подавляю желание отойти от задуманных линий и воспользоваться предложенными. Итак, признание номер один. Я была на грани того, чтобы написать, будто Катя поддерживает связь с учредителями, и она намеренно выманила Никиту в эту поездку. Но не написала. С нее хватит грехов и искупления. Это не было задумано изначально, поэтому пусть уже уходит спокойно. От вас фидбек в комментариях)
Глава 25-1
Уровень
— Ты стал каким-то пустым, Никита, — сказал мне дед Григорий, который Топольский, когда они со вторым дедом принеслись мне промывать мозги. Правда, когда мы одни остались, без Ермолова. — Даже по глазам видно, как будто подменили тебя. Признайся, это она на тебя так влияет, да? Катька?
Не пустым, скорее опустошенным, но разве это касается кого-то кроме меня?
— Она на меня всю мою жизнь влияет, дедушка, — поморщился я, но дед уже завелся.
— Не скажи, Никит, не скажи. Я вот понять пытаюсь, зачем ты так с отцом. Ты же умный парень, понимаешь, какая Катька гадина, как она Андрея подставила. Да если бы я тогда знал, послал бы всех Ермоловых в пешее эротическое. Экспертизу бы затребовал, ДНК-анализ, чтобы доказать, что мой сын там никак не отметился. Заодно кровь его чтобы на наркоту проверили. Это ж какой гнидой надо быть, чтобы такое спланировать. А ты ее выбрал. Как так? Или не понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я.
Я и в самом деле понимал, что Катя стерва и сука. И она сама это знала.
— Тогда почему? Он же переживает!
И это я тоже знал. И еще знал, что отец меня ждет. В чистой теории я в любой момент могу приехать, просто сказать «Привет», и все. Больше ничего не придется исполнять. Но к тому времени мы с Катей уже знали то, что она больна. И мне нужно было объяснить так, чтобы дед понял.
— Дедушка, просто Катя это все, что мне осталось от матери, — я подбирал слова, чтобы и правду не сказать, и чтобы они от меня оба отъебались. — У отца есть Дарья, есть новый сын, тем более на вас похожий...
— Ты тоже на нас похожий, — проворчал дед. — Видел бы ты этого малышка, Никит. Максимка — вылитый ты в детстве.
Я постарался сделать вид, что меня это никак не задевает.
— А у нее никого, дед, — сказал тихо. — Я с Катей не потому, что она лучше. А потому что ей нужнее.
Дед вскинулся, хотел что-то сказать, даже воздуха в грудь набрал. Но промолчал, только крякнул. И рукой махнул. Понял или нет, я не спрашивал, по крайней мере больше меня не донимал.
Возвращаться к нормальной жизни было тяжело. Тонуть всегда легче, чем выплывать на поверхность. И падать легче, чем подниматься. Но я почти вынырнул, моя жизнь почти стала напоминать человеческую, когда я узнал, что Маша поступила в этот ебучий универ.
О том, что здесь есть тайный клуб, где делают ставки на людей, рассказал Элфи. Он из команды соперников, но это не мешало нам вместе набираться на тусах и трахать девок. Элфи прозрачно намекал, что я могу присоединиться. А я каждый раз съезжал и морозился.
Но когда увидел в списках зачисленных на первый курс Заречную Марию, решил, что у меня дежавю. И что мне нужно срочно перевестись. Попасть в этот клуб.
А еще я дико хотел ее видеть.
Меня туда давно звали, причем не рядовым игроком, а капитаном команды. Только я не настолько долбоеб, чтобы менять престижный вуз на намного проще по уровню. Зато теперь выбирать не приходилось.