Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков
Шрифт:
Случилось страшное. Сибилла Коппельмауэр, догадавшись о нашей связи, не думая о последствиях, а возможно, и намеренно, рассказала обо всем отцу.
После публичной экзекуции, жестокого унижения перед персоналом, собранным для проволочки в менторских целях, Марко был уволен без выходного пособия и рекомендаций.
Это стало началом конца.
Мы переехали в Берлин. Я, Марко и его лабрадор Дольче.
Не поверите, Софи, но несколько дней спустя Марко погиб в автомобильной катастрофе. Не привыкнув к городу, он вышел без провожатого и был сбит на ближайшем
Лицо Аннет на мгновение исказила судорога.
«Бедная ты, бедная, сестра моя по несчастью. Как я понимаю тебя», – думала София, боясь произнести это вслух.
«Как же тяжело терять любимых… неожиданно терять. Против правил».
– Я хотела уйти следом. Не раздумывая. Вскрыть вены не решалась, безумно боялась крови. Снотворных таблеток под рукой не нашлось.
Вернувшись после опознания, выдернула из халата пояс и привязала к батарее в спальне. Напротив кровати, где только вчера он любил меня. Встав ногами на нижнюю трубу, бесстрашно накинула петлю на шею и…
Знаете ли вы, Софи, что на пороге смерти человек чувствует томление, сакральное возбуждение от скорого наслаждения переходом? От встречи с неизвестностью… С петлей на шее мир живых становится плоским, безразличным и скучным. И если в этот момент ангел-хранитель зазевался, глупец делает шаг в никуда. Со мной случилось именно так.
Ноги сами соскользнули с трубы отопления, и я забилась в моментально затянувшейся петле. Самое странное: желание умирать исчезло. Я безумно испугалась. Захрипела. Вцепившись руками в пояс, постаралась его растянуть, но все бесполезно. Сознание медленно покидало меня. Кровь отлила от головы, послышался металлический гул в ушах, мир стал меркнуть.
Возникла глупая ассоциация с гаснущими в кинозале светильниками. В это мгновение мягкая опора появилась под моими ногами. Дольче на брюхе подполз под бьющееся в агонии тело. Инстинкт самосохранения сработал автоматически. Опершись на собаку, я смогла ослабить веревку и, безудержно кашляя, упала на пол без чувств.
Собака-поводырь Марко спасла мою бестолковую жизнь.
Да, в тот день я не умерла. Но, познав сладостное влечение смерти, я заболела ею. Мне отныне требовалась ежедневная доза страха. Дама с косой подсадила меня на иглу.
Каждый прожитый день, я успокаивала пораженный разум свободой выбора. Какую из костлявых сестер предпочесть? Наполненная теплой водой ванная и горсть таблеток. Неплохо. Усну, сползу вниз и утону. Двойная гарантия успеха.
Чердак нашего офисного здания. Двадцать этажей. Один шаг вниз. Несколько мгновений невесомости. Разрыв сердца. Этот способ показался мне не совершенным: а если сердце выдержит, и умру я лишь от удара о землю? Боль не входила в мои планы.
Прыгнуть с моста, предварительно привязав к ногам украденную из спортивного зала гирю. Этот вариант казался интересным, но меня смущала неизвестность. Что чувствует захлебывающийся человек? Кислородное голодание,
София заставила себя отвлечься от начавшегося бреда собеседницы. Аннет Пуатье психически больна. Зародившийся от сильного душевного потрясения недуг – очарование смертью, – словно раковая опухоль, разъедает сейчас ее разум. Он смотрит на мир ее глазами, говорит ее губами, он живет вместо нее.
Когда Кирилл погиб, София долгое время находилась в абсолютной прострации, отупении. Но мысль о смерти не посещала ее никогда. Отец вложил ей в душу истину, что жизнь – дар Божий, и покуситься на него – смертный грех. София терпела изо всех сил. Убегая от боли, она с головой ушла в работу. Тоска незаметно отпустила.
Все проходит…
«Надо прервать затянувшийся монолог о высокохудожественных способах самоубийства. Перевести его в нужное русло».
Когда Аннет решилась на невольную передышку после красочного описания очередного возможного суицида, София воспользовалась создавшейся паузой.
Она взяла тонкую бесплотную руку собеседницы, накрыла ее кисть своей и, заглянув в глаза, задала логичный вопрос:
– Скажи, желание покинуть отель возникло по очень важной причине, не так ли?
Аннет очнулась от поглотившего ее безумия. Ее глаза заискрились яростью.
– Так вы не знаете самого главного! Скажите, как я могу находиться под одной крышей с убийцами моего Марко?
София отодвинулась от вытянувшейся в струнку сумасшедшей женщины. Аннет, не обращая внимания на ее замешательство, продолжала:
– Выходя из номера, я столкнулась лицом к лицу с Сибиллой и Гюнтером Коппельмауэрами. Это его бывшая девушка и генеральный менеджер «Байеришер Хофа». Вот чьи имена я мечтаю прочесть на мраморных надгробиях. Одна донесла, другой вышвырнул Марко, словно пса на улицу! – голос Аннет задрожал, срываясь на истерику, глаза вновь налились слезами.
Секунду спустя рыдания уже сотрясали тщедушное тельце.
«Приступ ярости у нее миновал, надолго ли истерика? – размышляла София.
– И все равно – как странно тасуются карты. Невероятное стечение обстоятельств. Случайная встреча? Нет – чистейшая ирония, насмешка судьбы».
Она терпеливо ждала, когда рыдания Аннет пойдут на убыль. Заметив первые признаки усталости, немедленно встала и, подняв за собой послушную словно кукла женщину, подтолкнула в дамскую комнату.
Сполоснув прохладной водой лицо, Аннет вытерлась досуха.
– Зачем я согласилась принять участие в благотворительном вечере?
София удивленно приподняла бровь:
– В отеле планируется вечеринка?
– Да. Завтра вечером. Я получила приглашение от известной благотворительной организации. Раздумывала, ехать или нет. Согласилась лишь из любопытства, – дрожа от волнения, отрывисто говорила Аннет. – Неужели негодяев Коппельмауэров также пригласили?
София ничего не понимала.