Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков
Шрифт:
– Тсс. Что бы ни увидела и ни услышала – молчи, не привлекай внимания. Я впервые позволяю человеку присутствовать на церемонии. Не двигайся, не произноси ни слова, тогда они не заметят тебя. Внимательно слушай и запоминай. Поняла?
– Да, – шепнула испуганная София.
– Ничего не бойся, глупышка, ты под моей защитой. Сейчас я еще немного изменюсь.
– Еще?
Смех Гая, словно раскат грома, разнесся под покрытыми арабской вязью сводами:
– Сиди смирно!
Гай вытянул руки вперед и закрыл глаза. Из-за
Сердце Софии зашлось от ужаса, когда руки Гая начали преображаться. Фаланги вытянулись, утончились, острые когти прорезались на концах пальцев. Подвижные кисти напоминали двух пауков, шевелящих длинными членистыми щупальцами.
Рукава щегольского камзола покрылись черными перьями, прорастающими сквозь ткань. Удлинившись, они распушились и превратились в два вороньих крыла.
София подняла голову, чтобы взглянуть на лицо оборотня. Скулы Гая обострились, нос приобрел форму птичьего клюва. Ставшие огромными глаза залила непроницаемая тьма и тут же спряталась под мутной пленкой века.
Зажав рот руками, София подавила крик.
«Тихо! Ни звука!», – услышала предостерегающий шепот.
Длинные когти человека-ворона дотянулись по очереди до каждого из семи тайных альковов и легким движением отодвинули шелковые занавеси.
София увидела, что в нишах на небольших оттоманках, обитых парчой, утопая в подушках, отдыхают люди, укутанные с головы до ног в черные плащи. Были ли они людьми?
Возле каждой из оттоманок появилось по широкому круглому столу, покрытому чеканкой. На них материализовались светильники, бронзовые кувшины с напитками, развернулись листы пергамента.
Разбудив гостей, человек-ворон втянул паучьи пальцы, так напугавшие Софию, достал из-за каменной спинки трона огромный, сверкающий хрустальными гранями кальян и разжег его. Следом по периметру спальни вспыхнули многочисленные курильницы, наполнив помещение тягучим ароматом тлеющих благовоний. Клубы дыма плыли по воздуху, скрывая от гостьи развалившихся на диванах существ. Время плавилось в дрожащем пламени светильников, замедлялось в насыщенном эфирными маслами и дурманом воздухе. И вскоре замерло.
София лишь на мгновения прикрыла потяжелевшие веки, а в мире чужих снов пролетели тысячелетия…
Пора…
Гай-ворон, глубоко втянув в легкие ароматный дым из кальяна, с наслаждением прикрыл пленкой глаза. Выдохнул густую струю. Легким движением подтолкнул сверкающую шахту к ближайшему алькову.
Существо, поймавшее кальян, немедленно поднесло мундштук ко рту и проглотило драгоценный дым. Облако благовония скрыло его с головы до ног.
Вытянувшееся щупальце-палец щелкнуло выключателем.
«Явись!»
В
Женщина? София вгляделась. Да, зрение ее не обмануло. Существо обернулось в миловидную, но бледную словно смерть особу, удивительно похожую на учительницу пения в ее школе. Старую деву, загубившую собственную жизнь во имя служения музе.
– Acedia, приветствую тебя! – раздался грохочущий голос с трона.
Женщина вскочила с дивана, суетливо пробежалась пальцами по до единой застегнутым пуговкам блузы, оправила складки плиссированной юбки и почтенно склонила голову.
– Живущий среди людей, приветствую тебя!
Каркающим отрывистым голосом Гай-оборотень продолжал церемонию:
– Что привело тебя на наш совет?
Словно веревочками на гуттаперчевой маске, женщина растянула на бледных впалых щеках улыбку:
– Господин, я преследую человеческую душу, погрязшую в грехе Уныния.
– Заслуживает ли она высшей кары?
– Все в твоей власти, господин.
– Да будет так.
Учительница пения вложила в рот мундштук и вдохнула ароматное облако дыма, затянувшее ее с головы до ног. Светильник на столе погас. Очертания существа погрузились в сумрак.
Кальян проследовал к соседнему столику.
Вспыхнувший свет выхватил из полутьмы сгорбленного старика. Кряхтя и охая, он с трудом поднялся с оттоманки и оперся на суковатую палку-посох. Трясущаяся плешивая голова с пигментными пятнами, тонкие змеиные губы, дрожащие руки, слезящиеся глаза за стеклами пенсне – то была неприглядная картина, рисующая образ дряхлого язвительного ворчуна. Сухие веточки-руки мелькнули в приветствии.
– Ira явился засвидетельствовать почтение Живущему Среди Людей.
– Рад видеть тебя, старина!
– Я пришел не случайно. Заблудшая в Гневе душа призвала меня сюда.
– Достойна ли она освобождения?
– Все в твоей власти, господин.
– Да будет так.
Дымящийся кальян завис у следующей ниши. Палец удлинился; вспыхнул тусклый луч, освещающий сгорбленную старушку, теребившую карманы вязаного кардигана в поисках очков. Найдя ржавую оправу и нацепив ее на крючковатый нос она бессмысленно всматривалась в пустоту.
– Invidia, ты с нами?! – прозвучал голос с трона.
Бабуля вздрогнула и сфокусировала рассеянный взгляд:
– Приветствую тебя, господин, Живущий Среди Людей.
«Она напоминает старуху Шапокляк из детского мультфильма, – невольно мелькнула мысль. София улыбнулась. – „Не удивлюсь, если сейчас из-под полы ее юбки покажется крыса на поводке…“
И точно: старушка опустилась на колени и подхватила с ковра длиннохвостого грызуна.