Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков
Шрифт:
У Софии перехватило дыхание.
Нет, нет, не сходи с ума! Согласись, ты выдаешь собственное зародившееся желание к симпатичному мужчине за мистический бред. Ты хочешь близости с ним. Он притягивает, манит тебя. Ты не сводишь с него восхищенных глаз…»
– Да, я хочу его, – прошептала София и смущенно рассмеялась.
«Глупость какая…»
Тихий стук в дверь заставил ее сердце забиться сильнее.
«„Любой каприз, мадам…“
Не
– Аннет, это ты? – София не торопилась вылезать из теплой постели.
За дверью молчали.
Несколько секунд спустя тихий, но настойчивый стук повторился.
– Черт тебя дери, Аннет. Опять не знаешь, на кого излить тоску? – проворчала София, направляясь в коридор. —
– Сейчас, не стучи, уже иду…
Через мгновение София, испуганная до смерти, с зажатым ртом, была отброшена к стене коридора.
Кирилл, крепко держа сопротивляющуюся женщину, ногой прикрыл входную дверь.
– Молчи! Не смей кричать! А то поднимешь всех на ноги! – шептал он, прижимаясь к брыкающейся Софии всем телом.
Горячее дыхание обожгло ее ухо, влажный рот скользнул по щеке.
– Это я. Взгляни внимательнее! Прекрати вырываться!
Безумно вращая глазами, София не слышала ни слова. Внезапно вывернувшись и укусив его за пальцы, она обрела свободу и змеей проскользнула в спальню, дико крича.
Кирилл безуспешно попытался схватить ее. Женщина открыла балконную дверь, зовя на помощь.
Страшный раскат грома, прокатившийся по небесам, и ослепительная вспышка сбили беднягу с ног, она вскрикнула, остолбенела и в следующий миг, обессилев, упала на руки подоспевшего Кирилла.
Подняв бесчувственное тело, мужчина перенес его на кровать и сел рядом, ожидая, когда несчастная придет в себя.
Сознание возвращалось рывками. Словно легкая щепка, несомая стремительным водным потоком, оно приставало к берегу, где звучал голос человека, умоляющего о прощении:
– София, принцесса моя, я жив. Слышишь? Не погиб… Мне надо было уехать, срочно, я не решился сказать, я трус, София… Если бы ты только смогла простить…
Но в следующий момент ее сознание уже прибило к другому берегу, где мелькала страшная хроника взрыва. София видела себя бегущей из затянутого дымом зала прилета, видела толпы встревоженных людей, огромное количество стражей порядка в форме, свору розыскных соба… Несколько часов неизвестности и… боль, пронзившая ее насквозь, невыносимая, животная мука…
И вновь плачущий голос человека, склонившегося над ней, гладящего ее лицо и волосы. Знакомый голос…
– София, девочка моя, очнись! Я испугался не меньше, там, в лабиринте, принял тебя за видение, глюк… То утро вообще было очень странным. Один туман чего стоил! Я бросился вниз, в парк, захотел сделать наброски цветника… Как вдруг, откуда ни возьмись – ворон, огромный, сидит у входа в лабиринт, ждет. А потом, заметив меня, каркнул и шагнул внутрь, словно приглашал.
– Слышу, – раздался в ответ бесцветный голос. – Продолжай.
– Могу поклясться, что уже видел эту птицу. Давно, с тем человеком. Я тебе обязательно все расскажу… Как ты себя чувствуешь?
Сознание окончательно прояснилось. София смотрела на лицо склонившегося над ней Кирилла и не чувствовала ничего. Все эмоции остались на другом берегу быстрого ручья.
Она безучастно наблюдала, как его рука снова коснулась ее волос, поправляя взлохмаченную прядь. Странно, она не ощутила прикосновения. Тело одеревенело.
– Что ты тут делаешь? – с трудом двигая непослушными губами, спросила София.
– Маюсь дурью! Что еще? Мою… подругу – извини, я все объясню – пригласили на завтрашнее благотворительное шоу. Она в каждой гламурной бочке затычка! Потащила меня с собой…
– Она содержит тебя?
Кирилл промолчал, стараясь наспех придумать правдивое объяснение.
– Мне все равно, с кем ты. До этого момента ты вообще лежал в могиле, сожранный червями. Что тебе от меня надо?
– София взглянула на Кирилла, ожидая ответа.
Молодой человек вспыхнул от стыда, его красивые глаза, сводившие раньше с ума, забегали, прячась. Он опустил лицо в ладони:
– София, я устал ублажать искусственное тело. Эта женщина давным-давно поставила на кон собственную душу и проигралась в пух и прах. Как долго можно греть мрамор? Слушать приторный запах пыли и тлена, приправленный изысканным парфюмом. Последнее время я мечтал вдохнуть свежий аромат цветов. Твой аромат. Искал пути вернуться, вымолить прощение. И вот… Бог протянул мне руку, подал знак.
София не произнесла ни звука.
Бог ли?
Кирилл, воодушевленный ее молчанием, продолжал:
– Увидев тебя сегодня утром, я понял: вот он, шанс! Я обязан воспользоваться им. Скажи, сердце твое еще свободно? Могу ли я рассчитывать на благосклонность? Ты не забыла меня? Нам было хорошо вдвоем, принцесса.
Женщина встретилась с ним взглядом и на мгновение потерялась. Ониксовые маслянистые глаза обольстителя привычно обволакивали ее, околдовывали, внушали доверие. Словно не было страшных лет. Словно ее нежный мальчик никуда не исчезал.
Кирилл, наклонился ниже, его теплое дыхание, скользнувшее по щеке, вызвало в теле Софии дрожь. Забытый запах проник в подсознание, кружа обрывками воспоминаний. София вздохнула и прикрыла веки. Рука мужчины, воспользовавшись заминкой, откинула край халата, дотронулась до груди и начала нежно ее гладить.
Губы Софии невольно раскрылись.
«Тебе приятно», – напомнило продажное либидо.
«Ты его не хочешь!» – предостерег трезвенник-разум.
Внезапно рука Кирилла вздрогнула. Он привстал с кровати, прислушиваясь.