Иллюзия
Шрифт:
– Я люблю проводить кастинги красивых девушек, – животно вздыхал пятикурсник. – Правда, потом сильно устаешь, но зато сколько удовольствия!
На кровати у стола присели две кнопочки-подружки из Чернушки: блондинка с тонким носиком, – начинающая лисичка, и татарочка с губками-ягодками. Забаровский стремился встать на путь Казановы, тянуло на экзотику. Кунгурец с удовольствием обхаживал белокурую. На своей кровати сидел почитатель Адемара Монтейского, перечитывая «Астрологию», исподлобья поглядывая на собравшихся.
Вино
– Тост! – Дукаревич поднял рюмку.
Краткое предложение в третий раз приняли с восторгом. Девушки пригубили, но старшекурсник настоял на опорожнении, хотя бы до дна. Подруги со смешком выполнили, срочно заели шоколадкой – деликатесом, купленным парнями для аристократизма завлечения. Кунгурец замахнул водку, скатал мякиш из скибки хлеба, закинул в рот.
– Один момент! – Забаровский встал, направился к «кухне», намереваясь нарезать хлеба на закуску. Сделал пару шагов, пошатнулся, повалился на земляка.
– По-моему, тебе уже хватит. – Малышев придержал.
– Ни в одном глазу! – Руслан пытался подняться.
– Зря стараешься. Вновь повезет Олегу.
– По гороскопу?
– Да.
– Не обламывай. – Приятель оттолкнулся, занял равновесие. Нарезал задуманное.
– А Глеб у нас – лучший астролог всех времен и народов, предсказатель будущего! – провозгласил Дукаревич. Необходимо срочно развлекать, пока жертвы, загрустив, не разбежались.
– Как интересно! – Девчонки заморгали глазками. – Может, вы нам погадаете?
– Астрология – не гадалово, – назидательно выразился астролог-самоучка, чувствуя превосходство над глупенькими девчушками.
– Да ладно тебе, Малыш, – подмазывался Олег. – Составь там свои карты или чо там еще? Девчонки просят.
– Давайте я вам лучше стихи почитаю! – предложил Забаровский.
– Нет, нет, – запричитали подружки, – хотим гороскоп!
– Вы весь стол заняли, а кухонный грязный, – отмазывался Малышев.
– Сейчас уберем. – Руслан неловко схватился за винную бутылку.
Сосуд лег ребром, вытолкнув красную жидкость на собутыльниц. Те отпрянули. Старшекурсник быстро смотался за тряпкой, вытер черную кожу стола. В душе радовался, чем быстрее кончится вино, тем скорее дамы перейдут на водку. Невзирая на недавнее скольжение по столу, тряпка долго ездила по изгибам «лисички», якобы вытирая брызги. Молодые люди улыбались, встречаясь взглядами. Девушка позволяла, дозревая до употребления.
Бутылки, распакованный «Альпен Голд», куски хлеба отправились на подоконник. На стол лег ватман, края прижали учебники.
– Мне понадобятся ваши дни рождения. – Глеб взял циркуль.
Заинтригованные дамочки выдали. Через двадцать минут колдовства
– Вы, милая девушка, еле поступили, всегда учились на тройки, гуманитарные вузы оказались закрыты…
– Это понятно. – Острый носик вздернулся. – Скажите, чо-нибудь такое, чо вы точно не знаете. Чо-нибудь значительное. Чо вы не могли узнать заранее.
Малышев глянул на магический круг.
– Значительного в вашей жизни мало. Разве что… два года назад вы должны были сломать ногу, хотя, что тут значительного?
– Точно! – воскликнула татарочка. – Ты упала с тарзанки.
– Да-а, совпадает. – Глазки блондинки расширились до восхищения.
– Да и сегодня, например, у вас, извините, критические дни.
«Лисичка» залилось краской, обгоняя красноту вина. На лице кунгурца улетучилась улыбка надежды. Он мысленно попрощался с маленьким ротиком, бросающейся в глаза неопытностью, протяжно вздохнул.
– Да ладно, – воскликнул Забаровский, – давайте я вам лучше стихи почитаю!
– А про меня, – проигнорировала призыв татарочка, обращаясь к астрологу. – Только не надо ничего из прошлого, лучше будущего.
– Сегодня у вас будет, простите, секс.
Девчонки расхохотались. Брюнетка, краснея, запричитала:
– Это невозможно.
– Конечно, нет, – поддержал Дукаревич, разливая по таре, непринужденно перемещаясь вплотную к экзотике.
Первокурсницы допили назначенную выпивку, согласились на мужицкую. Руслан замахнул рюмку, запил водой, выдвинул стул на середину комнаты. Он стоял на стуле, словно покачивающийся памятник на пьедестале, рука рубанула с плеча.
– «Я сразу смазал карту будней,
Плеснувши краску из стакана…»
Экспрессия с резкими жестами, едва не падая с импровизированного постамента. Застывшее изумление девиц.
– Это Маяковский, господа! – Декламатор дочитал. Подбородок коротко лег на грудь.
Олег сделал два акцентированных хлопка, девицы поддержали из сочувствия. Татарочка допилась до детского подшучивания:
– Вас так зовут? Маяковский, да?
Забаровский пропустил обиду мимо сердца. Взыграла кровь, хотелось проделать штуки, как с Юлей в санатории.
– Меня зовут «бэд бэд бой, коммон ми, коммон ми», – затянул он известную песню, снимая майку, пританцовывая на стуле. – А я говорю – «ага». «Бэд бэд бой…»
На сей раз юноше удалось добиться смущенной заинтересованности. Шорты полетели в собравшихся. «Он не пойдет до конца», – громко шептал пятикурсник на ушко раскосой подружке. В кунгурца полетели трусы.
Глава
VI
I
Клермонский призыв