Империя проклятых

Кристофф Джей

– Ты была тетушкой.

Она застыла. Я ждал, пока эти слова висели в темноте, наблюдая за ее реакцией. Селин оставалась неподвижной, только ее плащ и волосы развевались на воющем ветру. Но когда она оглянулась, я уловил небольшую вспышку в бледных уголках ее глаз.

– Была, – повторила она.

Я кивнул, проведя большим пальцем по имени, написанному чернилами на костяшках пальцев, и снова оглядел ночь в поисках призрачно-бледных фигур, но, конечно, их там не было – их там никогда не было. Слова давили мне на плечи, как сломанные крылья.

– Твою племянницу убили

год назад. Вместе с ее мама. И это я пригласил смерть на порог нашего дома. Так что, если в твоем сердце нет ничего, кроме ненависти ко мне, сестра, поверь, я тебе сочувствую. Твой огонь – пламя свечи по сравнению с ненавистью, которую я испытываю к себе.

Я сделал шаг по снегу, и Селин повернулась ко мне, пока я говорил.

– Поэтому мой мир теперь – эта девушка внизу. Мне нет дела до душ под небесами. Я ничего не прошу у их повелителя, кроме возможности плюнуть ему в лицо, прежде чем он отправит меня на тот свет. Срать я хотел на твоего Спасителя, сестра. На его колесо. Клянусь колесником, который его вырезал, и лесорубом, который срубил то дерево, и сыном шлюхи, который посадил его. И ты можешь ненавидеть меня сколько хочешь, если тебе от этого легче. Я буду сопровождать Диор на этом пути столько, сколько она пожелает. Теперь я и сам хочу посмотреть, куда он нас приведет. Но если ты накличешь на нее беду, если ты или этот Дженоа позволите хоть одному волоску упасть с ее головы, то все, что тебе пришлось пережить за последние семнадцать лет, будет ничем – ничем – по сравнению с адом, который я тебе устрою.

Я смотрел на Селин сквозь падающий снег.

Моя сестра. И больше не моя сестра.

– Я рада, что мы прояс-с-снили все вопросы и понимаем друг друга. Брат.

И, развернувшись на каблуках, она скрылась в темноте.

XI. Хрупкая, как крылья мотылька

– Если я поднимусь, то получу по морде? – спросил кто-то из темноты.

– Зависит от морды, – ответил я, берясь за меч. – И от того, кому она принадлежит.

– Спасительница империи, – ответили мне. – Убийца Вечного Принца. И, кроме того, некоторые бы добавили, что она поражает великолепным остроумием и ослепительной красотой.

– У меня нет таких знакомых.

Перевалило за полночь, и в мое дежурство все было спокойно, хотя и ужасно холодно. Мороз пробирал до костей, но выпитая водка согревала, щеки горели, ступни и язык онемели. Я, конечно, слышал приближение Диор: сапоги хрустели по покрытому снегом склону. Кроме того, я почувствовал ее запах, но опустошенная мной бутылка, к счастью, утолила большую часть жажды, а остальное вызвало у меня такое отвращение, что я запихнул его обратно и захлопнул дверь в своем сознании, проклиная и его, и себя в придачу.

Диор выплыла из темноты, закутанная в подаренный мной сюртук, над шарфом, закрывавшим лицо, блестели глаза.

– Почему не спишь? – проворчал я.

– Подумала, вдруг ты хочешь отдохнуть.

– Отдохну, когда умру.

– Тогда подумала, вдруг тебе нужна компания. Ворчливый придурок. – Закурив одну

из своих черных сигарилл, она прислонилась к пронизанному гнилью ясеню рядом со мной. – Видел что-нибудь?

– Спасительницу Империи. Убийцу Вечного Принца, – ответил я и нахмурился. – Кстати, этот дым – хороший способ испортить твою ослепительную красоту. А что касается вашего так называемого остроумия…

Диор показала мне неприличный жест.

– Ублюдок.

– Ты ж понимаешь, что я воспринимаю это как комплимент, нет?

Девушка тихо хихикнула, и я тоже грустно улыбнулся в ответ. Погрузившись в задумчивое молчание, она вдохнула полную грудь бледно-серого дыма. Я был уверен, что она подбирала слова, какую-нибудь магическую комбинацию согласных и гласных, которая прозвучала бы в верной тональности. С таким же успехом она могла бы искать грозовые облака в безоблачном небе.

– Мне так жаль, Габи, – наконец вздохнула она. – Я про Аарона и Батиста. Знаю, что ты их любил. Знаю, что отдал бы что угодно…

Она повесила голову, и мое сердце снова ухнуло вниз при мысли о судьбах моих братьев. Но не стоило добавлять бремени на ее плечи.

– Это не твоя вина, Диор.

– Конечно, моя. Пожалуйста, не притворяйся идиотом, Габриэль.

– Я почти никогда не притворяюсь идиотом. Вот когда я говорю так, будто знаю что делать… тогда я притворяюсь.

Девушка отказалась улыбнуться, стиснув челюсти.

– Спасительница Империи… в жопу все…

– О ты, маловерная.

– Ну кто бы говорил…

– Туше. Но я больше не чувствую себя полностью опустошенным с тех пор, как встретил тебя.

– Интересно почему? – Она нахмурилась, выдыхая дым, как дракон из детской сказки. – Ты говоришь, я должна спасти это место, но сейчас оно хуже, чем когда-либо. И каждую ночь, ут…

– Ты уже заметила, как они на тебя смотрят?

– Кто? – Она моргнула.

– Малыши, которых ты спасла из этой клетки. – Я кивнул в сторону лачуги внизу. – Эти дети только что потеряли все, Диор. Но когда они смотрят на тебя, на ту, которая рисковала всем, чтобы спасти их, я вижу в их глазах искру. Такую крошечную. Хрупкую, как крылья мотылька. Но она – основа всего, что наступит потом. Это дар, который ты вернешь империи.

– Какой еще дар?

– Надежда. – Я пожал плечами.

Она долго и пристально смотрела на меня.

– Сколько тебе пришлось выпить?

– Бурдюк, – ухмыльнулся я. – Все равно мало, чтобы наврать тебе.

Повернувшись к черной воющей тьме, Диор затянулась сигариллой. Я видел, как напряжено ее тело, чувствовал тяжесть тьмы вокруг нее, тяжесть пути перед ней и крови внутри нее.

– Куда, черт возьми, нам следует податься, Габи? Мы же не можем просто взять и бросить этих детей.

– Насколько я понимаю, у нас есть два варианта.

– Я – одно сплошное ухо, говори.

Глубоко вздохнув, я вгляделся в рыдающую ночь. На севере я почувствовал тени Годсенда, а на юге – разоренные пустоши Оссвея. На востоке нас ждали горькие и мрачные тундры Нордлунда. Но на северо-западе я заметил его. Крошечный огонек во тьме.

– Первый вариант, – вздохнул я. – Мы все отправляемся в вотчину барона Леона в надежде обрести там убежище.

Диор приподняла бровь, выпуская дым.