Империя проклятых

Кристофф Джей

Мы привезли Диор в это место, надеясь, что она найдет там древнюю мудрость Праведников, обретет убежище под защитой Дженоа. А вместо этого она нашла смерть. Ее надежды рухнули, а защитники уходили один за другим, пока она не осталась почти в полном одиночестве.

Последняя лиат возлежала на холодном камне, словно королева на бархатном диване. Закинув руки за голову и согнув одно колено, она уставилась на темную скалу над головой. И снова Жан-Франсуа на мгновение осознал, что видит перед собой лишь невинную девушку, лежащую на лугу среди цветов и болтающую о чем-то детском с друзьями. Но теперь он понял кое-что более

близкое к истине.

– Простите меня, мадемуазель Кастия, – сказал он. – Но если вы расстались с Граалем в Кэрнхеме, то я не понимаю, какой свет вы можете пролить на ее историю. Возможно, мне лучше вернуться в компанию Черного Льва.

– Мы уверены, что ты об этом сильно пожалеешь, грешник.

Историк вздохнул.

– Похоже, вы с братом разделяете склонность к сарказму и самонадеянности. Но когда моя императрица узнает, как мало от вас на самом деле пользы, вы, возможно, пожалеете, что не нашли лучшего применения своему острому, точно бритва, языку.

– Если ты перестанешь нас перебивать, малыш-маркиз, мы именно так и поступим.

– Каким образом? Киара Дивок избила вас до полусмерти, оторвала руки, затем подожгла. Вы едва спаслись. Я не любитель слухов или болтовни из вторых рук, а после того, как с вами расправились, вы вряд ли можете знать, что было дальше.

– Почему не могу?

– Вы сказали, что Диор осталась одна.

– Мы сказали, что она осталась почти в полном одиночестве. В ней таилось много всего, в Диор Лашанс. Иногда она была смелой девушкой. Иногда упрямой и ужасно глупой девчонкой. Она могла быть находчивой, хитрой или безжалостной. Полной ненависти. Мстительной. Но прежде всего, грешник, Диор Лашанс всегда была везучей. И хотя наступил самый мрачный для нее час, хотя казалось, что она полностью обездолена, Вседержитель не оставил ее.

Впервые с тех пор, как Жан-Франсуа увидел ее, лиат рассмеялась – глухо, холодно и совершенно обескураживающе.

– У этой девчонки в рукаве был припасен последний козырь. Даже если она в тот момент этого не знала.

II. Челюсти медведя

На разрушенном мосту стояла одинокая фигура. Пустое сердце и пустые руки.

Она была окутана дымом. Одежду и кожу покрывали пятна засохшей крови, присыпанные пеплом. Спиралью взлетали в воздух тлеющие угли, навстречу пульсирующей над головой молнии. Все ее верные рыцари пали, израненные и окровавленные, а Киара и Кейн Дивоки выстояли. Пепельные волосы Диор покрывала запекшаяся кровь и сажа, голубые глаза смотрели на врагов, и Диор в ужасе отступила ближе к пылающей баррикаде. Она таращилась на вампиров, обдумывая ожидающую ее судьбу, а затем свесилась с перил рядом с ней. Темной каплей с темным шепотом на устах.

Убежать.

Уснуть.

Упокоиться.

– Нет, я не такая, – вздохнула она.

При жизни Кейн Дивок был жестоким молодым человеком с грубыми чертами лица, и смерть не сделала его мягче. И без того резкое и топорно сработанное лицо теперь до костей было рассечено поцелуями когтей Фебы а Дуннсар во время битвы. Перекошенный от ярости и окровавленный, Палач занес двуручный меч, достаточно большой, чтобы перерубить хребет взрослому быку. Подняв его над головой, он

приготовился проделать с Диор именно это.

– Подожди-ка, кузен, – сказала Мать-Волчица.

Кейн поколебался, оглянувшись через плечо.

– Подождать? – прорычал он с густым и мрачным оссийским акцентом. – Я разорву ей глотку и слижу ее остатки со своих рук. Клянусь Богом, я заслужил пирушку из-за этой ночной заварушки.

– А то, – ответила Киара, оглядывая Диор, как волк ягненка. – Но эта заварушка не для твоей пирушки.

– Да кто она такая, эта мышь? – спросил Кейн. – Мы пришли отомстить. Мы пришли за Львом.

– Так-то да. Но за ней пришли Воссы.

Киара встретилась с Диор твердым как камень взглядом.

– Почему?

Девушка молча стояла в своих не по размеру больших доспехах, сжав кулаки.

– Отвечай! – взревела Мать-Волчица.

Они, дети Дивока, называют такой рев Хлыстом. Сила, текущая у них в жилах, проявляется в словах – вернее, в звуке. Это не такое тонкое искусство, как Внушение, которым владеют Илоны. В нем нет ни поэзии, ни очарования. Это удар молота, сокрушительный таран в ворота воли, который большинство людей ставит на колени. Кейн был всего лишь щенком и пока еще не овладел этим умением, но в голосе зрелой Киары звучала сила веков, эхом отражаясь от камней у ног Диор.

– Я не знаю, зачем я понадобилась Воссам, – выплюнула Диор.

Киара перегнулась через перила и посмотрела в пропасть, куда свалились Принцессы Вечности. Она не была старейшей, но и глупой не была. Третьерожденная Никиты, достаточно хитрая, чтобы обрести власть, став фавориткой своего Приора после резни на Багряной поляне, и достаточно жестокая, чтобы до сих пор пользоваться ею.

Она шагнула вперед, быстрая, как зимний ветер, несмотря на свой рост. Диор поднесла сребросталь к своей коже, но смазать лезвие не успела. Мать-Волчица схватила ее одной рукой в перчатке за запястье, а другой – за горло. Диор зашипела, Киара без усилий подняла ее и подвесила над зияющим провалом. Диор сопротивлялась, сквозь зубы выдавливая проклятия, но ее жалкие потуги напоминали попытки разбить детским кулачком горный склон.

– Поспи-ка пока, мышонок, – сказала Киара.

Вампирша сжала ей шею, желая перекрыть приток крови, но не задеть при этом кость. Лицо Диор побагровело, и сознание покинуло ее. У нее хватило ярости набрать полный рот слюны, но не хватило дыхания, чтобы плюнуть. Попытка непокорства не увенчалась успехом – на наручи Матери-Волчицы попало лишь несколько брызг. Но пока она сопротивлялась – в последнем порыве ярости, – кровавый плевок задрожал, прополз еще на несколько дюймов вверх по коже Киары, прежде чем окончательно застыть. И, обмякшая, как рыба без костей, Святой Грааль Сан-Мишона скользнула во тьму.

Киара же потянулась за железными наручниками у себя на поясе, застегивая одну пару на запястьях Диор, а другую – на лодыжках.

– Если ее так возжелали Железносерды, – объяснила она, – значит, и Граф возжелает ее. Простая бойня – не единственный путь к почестям, кузен. Если бы ты это понимал, тоже мог бы занять особое положение в его кругу.

– Ах-ха, – тихо усмехнулся Палач. – Хочешь сказать, если б встал на колени у него в будуаре.

Закинув девочку на плечи, Киара отбросила золотой флакон, который одолжил ей Кейн, и встретилась с колючим взглядом младшего Дивока.