Импровиз. Война менестреля
Шрифт:
— Следуйте за мной!
Усы сержанта уже не топорщились так грозно, но взгляд оставался цепким и колючим.
Они погнали коней размашистой рысью. Рейн альт Горо первый, за ним четверо наёмников и знаменосец. Следом, «гуськом», Ланс и Коло. По сторонам от них десять всадников со шпагами наголо, а позади — остальные со взведенными арбалетами.
Как будто в плен захватили.
Менестрелю не очень нравилось ощущение арбалетного болта, глядящего в спину. Даже мурашки между лопатками бегали. Но ничего не поделаешь. Право на стороне сильных, так было пятьсот и тысячу лет назад, так будет и дальше — через пятьсот и тысячу лет. Чтобы успокоиться, он начал придумывать кевинальцам оправдания. Наверное, нелегко воевать, когда каждый день ждёшь подвоха
Конвоиры хранили недоброе молчание.
Пошёл мелкий дождь.
Канонада приближалась, но звуки перестрелки затихли. Оно и неудивительно. Любая сырость мешает поджигать порох на полке аркебузы. Значит, дело за рукопашной. Ланс очень надеялся, что Пьетро догадается — а может, кто-то из старших по возрасту и более опытных офицеров подскажет — оставить «коридор» для отхода обезглавленной армии Аркайла. Человек, припёртый к стенке, сражается отчаянно, даже если изначально не был заинтересован в обязательной победе. Но дай ему надежду на спасение, и в душе сразу зарождается сомнение — так ли важен приказ командиров, чтобы умирать за него?
Ехал не очень долго. Количество вооружённых людей на дороге и по обочинам увеличивалось с каждой пройденной сотней шагов. И городские ополченцы, и отряды, вооружённые вожеронскими пранами за свой счёт. Катились орудия лёгкой полевой артиллерии. Видимо, их перебрасывали из спокойных мест в боле горячие. Телеги с бочонками пороха. Навстречу тянулись цепочки раненых с перевязанными руками и головами. Проехала крытая парусиной подвода, из которой доносились стоны.
И вот впереди замаячил пригорок, увенчанный небесно-голубым шатром. Около него толпились люди в ярких мундирах и начищенных кирасах. Под порывами ветры внезапно разворачивались знамёна с изображением сапфирного солнца и бирюзовой черепахи. Были ещё какие-то, но Ланс не знал этих Домов. Понизу стояли в оцеплении аркебузиры, перемежаемые наёмниками с двуручными мечами — давняя традиция, восходящая ещё к тем временам, когда огнестрельного оружия не знали. Хотя не такая уж и бессмысленная, как могло бы показаться на первый взгляд. Мастер своего дела, вооружённый цвайхандером, как называли длинный меч в Унсале, мог разогнать до полусотни солдат с пиками и тесаками и перерубал хребет лошади.
— Спешиться! — приказал Рейн альт Горо. — Ждать здесь! Никуда не отходить.
Сержант побежал куда-то, но не к штабному шатру, а правее, в гущу снующих с распоряжениями вестовых и ординарцев. Ланс и Коло переглянулись. Хуже не бывает, чем ждать и догонять, говорит народная мудрость, но ничего не поделаешь — надо, значит, надо. Лишь бы кевиналец не заболтался с кем-то по дороге и не забыл, донести новость до сведения вышестоящих офицеров.
Рейн альт Горо, к приятному удивлению, оправдал надежды. Он вернулся очень быстро, менестрель даже не успел разозлиться, что им очередной раз пренебрегают. Сопровождал его высокий седой кевиналец с гладко выбритым подбородком и щёгольски подкрученными усами.
— Имею честь приветствовать прана Ланса альт Грегора, — поклонился он, взмахивая широкополой шляпой. — Я — Тарн альт Вегас, капитан Роты Шустрых Черепах. Имел честь присутствовать на вашем выступлении в Кевинале… Тогда великий герцог Валлио устроид праздник в честь конфирмации наследника престола…
— Очень рад, — менестрель прижал ладонь к сердцу. Был он без шляпы, так что не мог отвесить изысканный поклон. — Это было давно,
— Позвольте мне проводить вас к главнокомандующему.
Никто и не думал возражать.
Кондотьера, очевидно, очень хорошо знали в лицо в цепи стражников, поскольку расступились, пропуская их без малейших возражений.
— Я рад, что такой выдающийся музыкант, как вы, пран Ланс, теперь на нашей стороне, — учтиво поддерживал беседу Тарн альт Вегас.
Менестрель молча кивал. А что можно ответить? Он и сам ещё не знал, на чьей стороне. Понимал, во всяком случае, что в одном лагере с «правыми» находиться не будет никогда. Но и примыкать к бунтовщикам душа не лежала. Он хорошо помнил, какие слухи ходили о Кларине в Аркайле той осенью, когда он впервые повстречал Реналлу. Как можно после этого обращаться к ней «ваша светлость»? Расчётливая интриганка. Любую ложь выкрутит так, что не отличить от правды, а правду измажет грязью и выставит за порог, как нищую бродяжку. Ссориться с ней, конечно, не надо или высказывать во всеуслышание неподтверждённые обвинения, но лучше держаться подальше. тем более, жизненный опыт показывает, Кларина всегда добивается того, чего хочет. Любой ценой. Быть разменной монетой Лансу не хотелось.
Пьетро альт Макоса менестрель заметил сразу. Среди ярко наряженных вожеронцев он выделялся чёрным дублетом из тиснёной кожи. Одежда не дешёвая, но лишённая провинциальной крикливости. Он стоял за небольшим складным столом с развёрнутой картой, один угол которой прижимал кинжал, а второй — тяжёлое пресс-папье в виде черепа. Рядом адъютант держал на серебряном подносе целый ворох писем и свитков, запечатанных восковыми печатями. Ещё один юноша, по возрасту — паж, держал кубок и кувшин. Вдруг, его превосходительство томятся жаждой?
Позади главнокомандующего толпились местные праны. Молодые и старые, высокие и низенькие, тощие и пузатые, лысые и кудрявые. Увешанные оружием с ног до головы — шпаги, кинжалы, лёгкие аркебузы и «прилучники» с прикладами, инкрустированными перламутром и самоцветами. На головах — береты, шляпы, шлемы. От самых новомодных до старинных, доставшихся от прадедушки в наследство. Что они представляли из себя? Штаб? Вряд ли, поскольку ни одного опытного офицера из числа кондотьеров в толпу не затесалось. Охрана? Тоже нет. Оценив смешное воинство взглядом опытного бойца, Ланс пришёл к выводу, что даже больной и уставший с лёгкостью разделается с каждым из них. А с некоторыми и по двое или по трое за раз. Просто свита? Скорее всего, да. Прихлебатели и лизоблюды. Принимать красивые позы на холме проще, чем вести в бой отряд аркебузиров или рейтар. И на глаза командующему легче попасть, а там, глядишь, и герцогиня Кларина заметит рвение. Собрать бы из них отряд и бросить против ощетинившегося пиками строя, надолго, интересно, хватит?
Как часто бывало в таких случаях, в душе менестреля закипела ярость. Он держался из последних сил, шагая за капитаном Тарном и Коло.
Пьетро кусал губы и хмурился, разглядывая карту и одновременно читая донесение на смятой бумаге. Не глядя бросил листок на поднос, но промахнулся. Адъютант кинулся поднимать, уронил остальные. Главнокомандующий скривился, беззвучно выругался и вдруг заметил приближающихся людей.
Он сделал шаг навстречу.
— Ваше превосходительство! — Закричал Коло на ходу. — Задание выполнено! Генералы Маризы убиты!
Но Пьеро его не слушал. Смотрел только на Ланса с таким выражением, будто увидел ожившего мертвеца. И менестрель смотрел главнокомандующему прямо в глаза. Ему очень хотелось сжать в горсти отвороты щегольского дублета, встряхнуть и спросить: «Как ты мог? Как ты мог предать Реналлу? Почему не взялся за оружие, почему не кричал во весь голос, не бил в колокола? Почему покорно принял волю Кларины? Неужели всё это, что сейчас тебя окружает — власть, лесть, богатство — стоят одной лишь улыбки Реналлы из Дома Жёлтой Луны? Как ты мог оставить её без поддержки и защиты? Бросил в трудный час… Оставил умирать в сыром и тёмном подвале…»