Инквизитор. Охота на дьявола
Шрифт:
— Мы увещеваем вас говорить правду и только правду и добровольно сообщить нам о том, что вы сказали или сделали противного святой вере и святой католической церкви, — обратился брат Себастьян к колдуну. — В противном случае, нам придется поступить с вами по всей строгости закона.
— Но, святые отцы, — воскликнул де Гевара, — я не сделал ничего плохого, моя совесть чиста!
— В ваших интересах добровольно сознаться во всем и не навлекать на себя кару Господню и человеческую, — добавил брат Эстебан.
— Но, святые отцы, я не понимаю, чего вы от меня хотите
— Сын мой, никого не заключают в тюрьму святого трибунала без достаточных оснований для этого, — наставительно изрек брат Себастьян. — Итак, приступим. Ваше имя?
— Дон Фернандо де Гевара де Вера.
— Кто ваши родители?
— Мой отец — дон Луис де Гевара де Охеда — служил под знаменами дона Хуана Австрийского, в битве при Лепанто [12] он командовал королевской галерой. Там он получил тяжелую рану и был вынужден выйти в отставку. Моя мать — донья Изабелла де Вера — происходила из старинного астурийского рода. Она известна своей благотворительностью и щедрой поддержкой женского монастыря святой Терезы. Оба потомственные дворяне.
12
В битве при Лепанто (1571 г., Греция) объединенный флот христианский держав (Испания, Венеция, папство, Мальтийский орден) нанес сокрушительное поражение турецкому флоту.
— Это так, — подтвердил епископ, обращаясь к Бартоломе.
— Положим. А не было ли среди ваших предков мавров или морисков?
— Один из моих предков сражался вместе с Сидом Кампеадором! — ответил обвиняемый, и глаза его грозно сверкнули. — Я ненавижу неверных!
— А не состояли ли вы в родстве с иудеями?
— Нет! Род де Гевара всегда гордился чистотой крови!
— А не было ли в числе ваших родственников людей, осужденных за ересь?
— Нет, никогда! Сеньоры де Гевара всегда являлись примером для всех истинных христиан и не раз проливали кровь за нашу святую веру!
— Это верно, — опять подтвердил епископ. — В моей коллекции есть одно интересное полотно… Неизвестный художник изобразил рыцаря в полном вооружении на боевом коне. У меня есть все основания предполагать, что рыцарь этот — дон Мигель де Гевара, прапрадед дона Фернанда. По крайней мере, если верить не слишком разборчивой надписи в левом верхнем углу картины.
— Охотно верю, — процедил сквозь зубы Бартоломе, — но, согласитесь, ваше преосвященство, к делу это не относится.
— Конечно, но, я думаю, вы примете это к сведению.
— Что у вас есть предположительный портрет предка подозреваемого? Извольте.
Старик лишь вздохнул в ответ.
— Направьте запросы в трибуналы Гранады, Барселоны и Толедо, — обратился Бартоломе к секретарю, — не проходил ли кто-нибудь из рода де Гевара по какому-нибудь делу о ереси.
— Вы мне не верите? — встрепенулся дон Фернандо.
— Потрудитесь отвечать на вопросы, а не задавать их! Итак, насколько нам известно, ваши родители умерли, отец — в 1606 году,
— У него был брат Лоренсо — ответил за де Гевару епископ. — Но он погиб. Утонул… Это произошло пятнадцать лет назад.
Бартоломе с трудом сдержался, чтобы не посоветовать его преосвященству замолчать. Ему вообще стало казаться, что старичок сочувствует обвиняемому. Впрочем, удивляться этому обстоятельству не приходилось. Во-первых, как и вся окрестная знать, епископ и де Гевара наверняка были хорошо знакомы, во-вторых, Карранса, конечно же, не хочет громкого процесса в своей епархии и потому будет стараться обелить де Гевару.
— Это так? — спросил Бартоломе колдуна.
— Да! — ответил тот, и в голосе его прозвучала такая горечь, словно трагическая гибель дона Лоренсо случилась лишь вчера. — Да! Святые отцы, у меня нет больше брата!
— Продолжим. Дон Фернандо, прочитайте Pater noster.
Де Гевара произнес слова молитвы. Его хрипловатый голос слегка дрожал, видимо, он очень сильно волновался.
— Хорошо. Теперь Credo [13] .
И вдруг де Гевара запнулся, перепутал слова молитвы, вздрогнул, провел рукой по лбу, словно какое-то воспоминание помешало ему.
13
«Отче наш», «Верую». Католические молитвы.
Инквизиторы переглянулись. Если обвиняемый забывал или путал слова молитвы, это считалось одним из самых серьезных доказательств его виновности.
Де Гевара тоже понял, что произошло. Он сгорбился, втянул голову в плечи и оглянулся по сторонам уже с нескрываемым страхом.
Бартоломе перешел к допросу по существу.
— Известно, что вы заключили с дьяволом договор крови, продали ему свою бессмертную душу, что вы вызывали демонов посредством заклинаний, а они выполняли ваши поручения. Вы это признаете?
— Прошу прощения, святые отцы, откуда вам это известно?
— Вы признаете?
— Но это же бред!
— Вы называете бредом слова инквизиторов?
— Нет… Я не то хотел сказать… Я хотел сказать, что ничего подобного я не делал!
— А что же вы делали?
— Ничего!
— Вы пренебрегали заповедями церкви?
— Нет же!.. Святые отцы, вы вкривь и вкось толкуете мои слова…
— Так вы считаете, что мы ошибаемся?
— Нет, я так не считаю…
— Но вы только что сказали!
— Вы нарочно путаете меня!
— Сын мой, никто не желает вам зла. Мы ждем от вас лишь чистосердечного раскаянья.
— Но мне не в чем каяться!
— Вам являлся Люцифер?
— Нет!
— Вам являлся Асмодей?
— Нет!
— Астарот?
— Нет!
— Бегемот?
— Нет!
— Вельзевул?
— Нет, нет, нет!
— А в каком виде являлся вам Вельзевул? — вступил в разговор брат Эстебан.
— Да, в каком виде? — устало повторил епископ.
— Может быть, он имел облик огромной коровы?