Инквизитор. Охота на дьявола
Шрифт:
— Простите, маэстро, я и не думал вас обидеть. Я лишь хотел спросить: де Гевара был отличным фехтовальщиком?
— Откуда мне знать?
— Как?! Вы не знаете?!
— Не знаю. Я его никогда не видел. Но, думаю, если он сумел победить дона Диего, значит, заслуживает уважения.
— Он сюда никогда не заходил? — поинтересовался Бартоломе.
— Никогда, — ответил Пагано.
— Никогда, — подтвердили молодые дворяне, заинтересовавшиеся разговором. — К тому же, не нашлось бы ни одного человека, который был
— И все же: он был хорошим фехтовальщиком?
— Трудно сказать, — ответил один из юношей. — С ним никто не рискнул бы связываться, но, наверно, совсем не потому, что он хорошо владел шпагой. Я слышал, перед поединком он глядел противнику в глаза и говорил: «Ты обречен. Пришла твоя смерть». И у самых храбрых начинали дрожать колени.
— Должно быть, у него был дурной глаз, — высказал предположение другой.
— Вот что! — оборвал их итальянец. — Хватит болтать! Если вы все таковы, что вас можно испугать угрозами, зачем вы вообще взялись за оружие?! Эй вы, берите рапиру и становитесь в позицию!
Бартоломе послушно приготовился защищаться. Впрочем, поединка не последовало. Пагано тотчас выбил рапиру у него из рук. Краем глаза Бартоломе заметил насмешливый взгляд худощавого юнца.
— Кажется, я слишком рассеян, — виновато улыбнулся Бартоломе, поднимая клинок.
— По-моему, вы просто не умеете держать в руках оружие! — со свойственной ему резкостью ответил Пагано.
После того как рапира Бартоломе трижды побывала на полу, итальянец самодовольно заявил:
— Послушайте-ка, сеньор, я вам скажу прямо: вы ни на что не способны!
— Как же мне быть?
— Самое лучшее, что вы можете сделать, это извиниться перед своим противником, если, конечно, у вас нет желания раньше времени отправиться на тот свет.
— Я так и сделаю, — вздохнул Бартоломе. — Прошу прощения за беспокойство.
Худощавый юноша покинул фехтовальный зал вслед за Бартоломе.
— Святой отец! — окликнул он инквизитора.
— Кончита!
Она и не думала притворяться.
— Святой отец, — сказала она, подхватив Бартоломе под руку, — что это на вас нашло? Зачем вы явились к Пагано?
— А вы?
— Вы же видели, я занималась фехтованием.
— Если бы вас узнали?
— Ну и что?
— Вас это не смущает?
— А вас?
— Немного.
— А меня — ничуть! Никто мне не осмелится и слова сказать!
— Кем же вы представляетесь?
— Племянником епископа, кем же еще? Запомните на будущее, здесь мое имя — Луис Карранса.
— Вы одна, — задумчиво произнес Бартоломе, глядя куда-то мимо Кончиты, — а ведь их вполне могло бы быть двое…
— Святой отец, вы что, заговариваетесь? Святой отец! Вы меня слышите?
— Что?
— Что с вами?
— Ах, простите! Я просто хотел сказать, что у его преосвященства вполне мог быть племянник, и вы с ним могли
— Вполне, — подтвердила Кончита. — Племянников у епископа могло быть сколько угодно. Я думаю, он сам их не считал. Но что касается сходства — сомневаюсь. Я думаю, ни один из них не походил бы на другого.
— Почему же?
— Потому что у них были бы разные матери, — хихикнула Кончита.
— Что?
— Какой вы сегодня рассеянный! Это оттого, что маэстро Пагано преподал вам хороший урок? Не огорчайтесь! Кое в чем, я думаю, вы его превосходите… Я даже уверена. Вот только… Почему же вы не заходите?
— По-моему, ваш дядя не расположен меня видеть.
— Зачем нам дядя? — удивилась Кончита. — Мы вполне можем обойтись и без него.
— Да, конечно… Я когда-нибудь зайду… Обязательно… Только не сейчас… Я вспомнил… У меня есть еще дела… До встречи!
— Какой-то он странный сегодня, — произнесла Кончита, с недоумением глядя ему вслед.
Инквизитору потребовалось полчаса, чтобы зайти домой и переодеться. Вновь превратившись из дона Бартоломе в брата Себастьяна, он поспешил в трибунал. Он просто сгорал от нетерпения: его смутные предположения получили новые основания.
Бартоломе тотчас приказал стражникам привести де Гевару в зал для допросов и, как в прошлый раз, велел оставить их одних.
— Сын мой, — обратился Бартоломе к заключенному, — я хотел бы задать вам вопрос, возможно, для вас довольно неожиданный, но, как мне кажется, вполне оправданный. Скажите, вы меня ненавидите?
Заключенный поднял на инквизитора удивленный взгляд.
— Э, не стесняйтесь! Я знаю, что вызываю ненависть… Если вы признаетесь, что ненавидите меня, новостью для меня это не окажется. Вы должны только ответить. Вы меня ненавидите, так?
— Так, — подтвердил колдун тоном человека, которому нечего терять.
— Вы желаете мне смерти?
— Я никому не желаю смерти!
— И вам не хотелось бы меня убить?
Арестант молчал.
— Да или нет?
— Если я скажу «нет», вы мне не поверите. Если я скажу «да», вы заявите, что я хочу напустить на вас порчу или что-нибудь в этом роде…
— Если вы скажете «да», я дам вам шанс осуществить ваше желание.
— Святой отец, я не понимаю, в чем я виноват, и почему каждый день вы выдумываете все более изощренные издевательства!
— У вас есть возможность отплатить мне за эти издевательства! — с этими словами Бартоломе положил на стол две шпаги. — Выбирайте!
— Что… я должен сделать?
— Выбрать оружие, черт побери!
— Святой отец, вы смеетесь надо мной?!
— Я похож на человека, который шутит?
Лицо инквизитора действительно было крайне серьезным, даже напряженным.