Инвалиды
Шрифт:
Зашуршали шелковые юбки, -- и в столовую вошла, в роскошном белом платье, сильно декольтированная, вся какая-то воздушная и легкая, Варвара Петровна. Запахло духами, повеяло неуловимо-нежным и тонким ароматом, словно вместе с Варварой Петровной ходила сама весна, устилая путь этой красивой женщины только-что распустившимися цветами...
Крюков как-то испуганно вскочил со стула, покраснел и раскланялся.
Но Варвара Петровна была чем-то сильно занята и озабочена. Она подала Крюкову свою руку, сказала "здравствуйте", а потом, наклонившись к уху Татьяны Игнатьевны, что-то ей шепнула и, поматывая
Как-то немного обидно стало Крюкову. Не спросила даже, как он очутился в столовой и когда пришел?.. "Ах, да что тут обижаться? Конечно, человек "свой", нечего церемониться, -- успокоил себя сейчас же Крюков.
– - Выпейте-ка со мной стаканчик чаю! Извольте-ка!
– - сказала Татьяна Игнатьевна, подавая Крюкову стакан чаю.
– - Вот варенье, а вон сливки, лимон... С чем хотите...
– - Спасибо. Выпью. Давно уже у вас собрались?
– - С шести часов маюсь... Одного чаю, поди, стаканов сто налила...
– - Речей еще не говорили?
– - Нет, батюшка, рано еще... Не все перепились! Речи у них после, когда все уж налижутся...
Крюков ухмыльнулся.
– - Жаль мне Варю, ей бы в капотах ходить, а тут затягивайся... Экая неволя, подумаешь!..
– - А кто говорит речи хорошо у вас?
– - Да тут адвокат один есть у нас, Красавин ему фамилия... Потом помощник у него, молодой, -- холостой еще, -- тоже в прошлом году говорил... Болтал не меньше часа... Да вы ступайте туда! Что вам со мной, старухой, сидеть?.. Соскучитесь.
– - А что мне там делать? Покуда посижу здесь.
– - Вы, никак, ведь не пьете?
– - Нет.
– - Сели бы в карточки поиграть... Вон учителя, которые не пьют, все уселись в кабинете и смирненько играют себе... Пошли бы и вы к ним в партию!..
– - Не умею и в карты играть, Татьяна Игнатьевна.
– - Надо, батюшка, выучиться. Без этого скучно непьющему человеку...
На этом их разговор оборвался. В столовую влетел Николай Васильевич немного в возбужденном состоянии.
– - Ба! ты здесь? Что же ты сидишь тут, как сыч? Идем!
Доктор подхватил Крюкова под руку и потащил. Крюков упирался.
– - Коля, а ты тише! Сюртук ему изорвешь... у него, поди, последняя одежонка-то, -- заметила Татьяна Игнатьевна, останавливая порыв сына.
– - Ничего, сошьем новый... Идем же... эк, уперся!..
– - Да погоди, сам пойду... Нечего мне там делать, -- уклонялся Крюков.
– - Удивительно! Точно из Австралии приехал... Боишься ты, что ли, людей? А еще "деятелем" себя считаешь?!.
– - Вовсе не боюсь, а просто сейчас не расположен.
– - Да отвяжись ты от него, Коля!
– - вставила опять Татьяна Игнатьевна.
– - Пойдем, я тебя познакомлю с студиозом, с братом Варвары Петровны... Самый свежий, только что присланный из столицы. Такой же, брат, как ты, пролетарий...
– - Ну, погоди немного.
– - Чего тут ждать?..
И доктор силою выволок Крюкова в зал.
Гостей здесь было очень много, и все оживленно болтали или наслаждались уединением со стаканом вина.
Был здесь Красавин, блестящий адвокат, не брезгливый в выборе дел и успевший сколотить себе порядочный капиталец. Это был человек, с наукой никаких
Был здесь директор гимназии, сухой, желчный старичок, с геморроидальным страданием на лице, с седыми с виска на висок зачесанными волосами. Был помощник Красавина, который в прошлом году -- "болтал не меньше часу". Был старший врач больницы, субъект колоссальных размеров, с брюшком, с толстой в складках шеей и с мутно-оловянными глазами на выкате, сильно сопевший и напоминавший Петра Петровича Петуха. Был городской голова из купцов первой гильдии, плотный, коренастый, с бородой лопатою и со своим "знаком". Было много педагогов, судейских, врачей, двое городских судей, земский начальник Оболдуй-Тараканов и еще много других.
– - Господа! Вот рекомендую, некто Крюков, бывший питомец университета, -- закричал Порецкий, вводя в зал Крюкова.
Некоторые обратили внимание, а очень многие даже не посмотрели.
– - Ну, ты прокурор! Вот познакомься! Материал для тебя... Слышишь? А ты его не бойся, -- добавил Порецкий, обращаясь к Крюкову.
Прокурор, хмельной, но еще вполне приличный, несколько сконфузился и молча подал руку Крюкову.
– - А вот наш старейший "питомец"... Эскулап, старший врач больницы... Несколько тысяч уж отправил ad patres!
Эскулап тянул какую-то жидкость из стакана и поздоровался с рекомендуемым тоже молча, глядя куда-то мимо...
– - А вот и тот студиоз, брат Варин, о котором я говорил тебе... Последнее "издание"! Тоже сидит, как сыч, в углу, не пьет, не кушает, молчит; одним словом, вы -- два сапога пара!
– - Игнатович!
– - серьезно отрекомендовался студент, слабо пожал руку Крюкова и опять сел в кресло, в углу.
– - Крюков! Бывший студент, -- ответил Крюков.
Дальнейшая рекомендация оборвалась, ибо Порецкий, приглашенный кем-то выпить, бросил обоих "сычей", ушел и забыл об их существовании.
Крюков взял свободный стул и подсел к Игнатовичу.
– - Давно вы здесь?
– - спросил Крюков.
– - Только сегодня приехал.
– - Надолго?
– - Не знаю.
– - За что?
– - Тоже не знаю...
– - тихо ответил Игнатович, искоса посмотрев на соседа...
Посидели, помолчали. Разговор не клеился. Игнатович оказался человеком несловоохотливым.
Крюков поднялся со стула и пошел бродить по комнатам.
Публика разбилась на группы: более солидные си-дели за столом, другие уединенно беседовали по углам, сидя и стоя. Из приемной слышалось: "Трефы! Мои. Бубны! Мои. Пас! Вист!"