Инварианты Яна

Георгиев Борис

– Стоять!
– крикнул он.
– Всё в порядке, Владим Владимович, я в норме. Больше не делайте резких движений.

Парень что-то ему ответил, я не разобрал, сердце расходилось. Я заметил, как побледнела Инна. Потом вернулся Митя, толкнул меня плечом, вид у него был - на море и обратно. Стал лепетать какую-то чепуху, что он-де не хочет участвовать, и что лучше ему отправиться на Марс. А я всё смотрел на Инну, и мне до крайности не нравилось то, что творилось с её лицом. За пять лет хочешь - не хочешь, а выучишься читать по выражению лица мысли - Инна решилась на что-то. Точно так же выглядела, когда пришла просить, чтобы я отпустил её к Сухареву, потому что, мол, в

картографии мозга у аспирантки Гладких есть шанс продвинуться, а в математике - ни малейшего. Я знал, что она права, знал это и тогда, когда она после выпуска пришла поступать в аспирантуру, но ничего с собой поделать не мог - жалел. Очень она была похожа на Лильку, особенно когда вот так вот обдумывала отчаянный шаг. Что он говорит? А, приказывает проверить настройку излучателей. И так понятно - перенастроены, он должен был ощутить сам. Что он задумал?

– Всё готово к переносу, - ответила Инна.

Удивительно. Он вовсе не просил её готовить перенос, подумал я мимоходом, но у меня мелькнула новая мысль: во время переноса он потеряет сознание минут на пять, можно будет воспользоваться. Он что - не понимает? Остановить его?

– Ян Алексеевич, осторожно!
– сказал мне тот, кого все они звали Владимиром. Решил остеречь, думал я сейчас на Андрея брошусь. И тот тоже вскинулся: 'Что?' - и пушку свою наставил. Глупец. Но четыре года всем нам мозги пудрить ума хватило. Образумить его?

– Это не мне нужно стеречься, - сказал я.
– Андрей, ты не учёл одной мелочи. Нельзя запускать перенос, пока ты здесь, тебя нужно уложить на кушетку и задвинуть силикофлексовую диафрагму. Я не понимаю, как ты ухитришься сделать это, держа нас под прицелом. И перенос не делается мгновенно. Пока ты будешь валяться там без памяти, тебя свяжет по рукам и ногам любой из нас. Даже ребёнок сможет.

Говорю это, и понимаю - зря. У Андрея такая физиономия, как будто чихнуть собрался. Вижу: сейчас язвить начнёт. Чихать ему на мои предостережения, всё давно продумал.

– Сразу видно, Ян Алексеевич, - сказал он, - что в детстве вы любили фильмы про разведчиков. К сожалению, по ним нельзя научиться продумывать игру на несколько ходов вперёд.

И не поворачивая головы, позвал: 'Инна!'

А, вот в чём дело!

– Если кто-нибудь дёрнется, стреляй сразу, без разговоров, - так он ей сказал. Точно таким тоном, каким давал указание построить модель или пересчитать коэффициенты. И по Инне видно - она колебаться не станет. На меня смотрит с ненавистью. Почему? Что я ей такого... Не помню. Что-то случилось вчера. Что-то стыдное. Слёзы, крики. Почему я не могу вспомнить? Ведь всё остальное... Или не всё?

– Крикнешь, когда будешь готов, - попросила Инна. Это она Андрею. Понятно. Он сейчас ляжет на кушетку, крикнет, что готов. Ей останется запустить процесс. Одно нажатие - и всё. 'Аристо' задвинет диафрагму, всё будет кончено.

– Инна, - говорю ей, - не делайте этого, он станет идиотом.

– Только из-за того, что получит ваши воспоминания?
– усмехнулась она.
– Вы невысокого мнения о себе самом. Но в чём-то вы правы, в некоторых вопросах, Ян Алексеевич, вы вели себя как идиот. И нечего на меня так смотреть, скажите спасибо, что не выразилась хуже.

Что я ей сделал? Господи, только бы...

– Готово!
– крикнул Сухарев. Инна не глядя ткнула в клавиатуру. Пистолет был теперь нацелен на того парня, на Владимира.

Всё кончено, подумал я, вот и перегородка закрылась. 'Бип!' - пискнул терминал. Перенос пошёл.

– Я вас предупредил, - мрачно сказал я. Горько мне было: слишком много узнал за последние полчаса. Андрей - мелкий негодяй. Инна...

–

Ваши предупреждения!
– Инна фыркнула.
– Корчите из себя бога-творца, а на деле - похотливый старик с детскими комплексами. И предатель к тому же. Если бы не мы, ещё вчера отдали бы вот этому (она кивнула Владимиру) нашу работу. Мы корячились четыре года, носились с вами: 'Ах, Ян Алексеевич, мы вас не оставим, пока не закончим!' И как вы нас отблагодарили? Результаты - себе, нас - на Марс? Жаль, Андрюша мне раньше не рассказал. Дура несчастная, всё видела и не догадывалась, к чему идёт дело! И надо же мне было, дуре, вчера, вместо того, чтоб сразу поехать в Триест... А всё почему? Никак не могла очухаться после ваши мерзких, слюнявых...

– А зачем в Триест?
– внезапно спросил Владимир.

– Да потому что нужно же было спасать результаты!
– огрызнулась мисс Гладких.
– Андрюша хотел сохранить сканы, но где? Толстый Том у Берсеньевой, Света обязательно спросила бы, зачем нам массив, а наш с Андрюшей остался у нас на квартире. Вот он и послал меня, дуру, а я...

– У вас в Триесте квартира? Неплохо устроились, - Владимир улыбался. Я смотрел на него с удивлением - он выглядел как человек, самые смелые гипотезы которого неожиданно подтвердились.

– Это квартира Андрея, - ответила Инна, залившись краской.

Митя обречённо вздохнул и пробормотал: 'Какая гнусь!' Негромко, но Инна услышала.

– Вы бы вообще помолчали!
– вскинулась она.
– Жили здесь, как на курорте! Прогулки, морские купания! Андрей прикрывал вас всё это время, а вы теперь - гнусь! Ну, теперь всё.

Мне стало интересно.

– И как будет теперь?
– спросил я.

– А вот так, - Инна не могла остановиться и даже не пыталась, наоборот, накручивала себя.
– Так будет, как хотел Андрей. Он очнётся и свяжется с Советом. Приедет настоящий инспектор, начнёт настоящее расследование. Настоящее, а не тот фарс, который вы (Инна указала пистолетом на Владимира) тут устроили.

– Сомневаюсь, что Андрей сможет сообщить в Совет, когда очнётся, - проворчал Владимир и неожиданно обратился ко мне:

– Правильно я понимаю, Ян Алексеевич?

Что я мог ему сказать? Он был абсолютно прав. Андрей - упрямец. Никогда не слушает разумные доводы, если они не укладываются в рамки его представлений. Упрямый догматик не сможет стать хорошим учёным. Я ведь говорил ему, и не раз, - модель никуда не годится, а он не захотел слушать. И теперь очнётся беспамятным идиотом. Даже если бы обратный перенос сделали в мой собственный мозг... Неизвестно ведь, выйдет ли что-нибудь из той идейки - выбросить к чёрту сингулярности и заткнуть дыры шарами, построенными на тёмных массивах, - их-то перенос памяти не затрагивает. Но как это проверить? На интерференторных моделях не получится, слишком просты. На себе?

– Что вы молчите, Ян Алексеевич?

Я опомнился. Они все на меня смотрят, ждут, что скажу, особенно Инна. Она и спросила. Встревожилась. Придётся её огорчить.

– Инна, я боюсь, Андрей Николаевич будет несколько не в себе, когда очнётся.

– Но вы тоже были не в себе! А потом всё вспомнили!

Я был не в себе? О чём это она, шутит что ли? Я глянул на Митю - нет, это не шутка. Я был не в себе. Интересно. Выходит, я успел попробовать на себе ту идейку? Нет, не всё я припомнил. Всё-таки случилось что-то в лаборатории... Чёрт! Каждый раз, когда подумаю об этом, как в стену лбом! Но многое всё-таки вспомнил. Автораспаковка? Да. Вот, значит, почему Владимир показал мне гвоздь - это был корневой образ. Но откуда он узнал?! Кто он?! Что, чёрт возьми, здесь произошло вчера?!