Инварианты Яна

Георгиев Борис

– Что делать?
– спрашивал Митя.

Трубка сипела, дымила, ответа дать не могла. Чтобы занять себя чем-нибудь, Митя подошёл к силикофлексовой перегородке и глянул, как там Ян. Тот изучал дверной пульт аппаратной.

'Не открыл бы', - забеспокоился психофизик, но оттаскивать Горина не пришлось, отошёл сам. 'Не может вспомнить, - понял Дмитрий Станиславович.
– От него тоже мало что осталось, но я бы с ним поменялся; авось, получилось бы забыть'.

Трубка сипнула снова, Митя вдохнул дым, повернулся, собираясь подойти к терминалу, но тут открылась

дверь, и в предбанник ввалился инспектор. В каком он был виде!

– Кхе-кхе!
– закашлялся от неожиданности Синявский.
– Что с вами, Володя? Кто вас так?

Комбинезон инспектора был обсыпан извёсткой, на рукаве - дыра. Правую руку инспектор придерживал левой. Присмотревшись, психофизик отметил, что костяшки пальцев у молодого человека сбиты в кровь.

– Никто, - ответил инспектор, направился к перегородке и на ходу добавил с досадой: - Сам виноват, не осмотрелся, полез напролом.

Больше он ничего не сказал. Митя решил не расспрашивать, раз молодой человек стыдится собственной неосмотрительности, подумал: 'Видимо, получил, откуда не ждал. Вид у него не победный'.

– Как тут Горин?

Митя не стал отвечать, поскольку инспектор сам увидел Горина, бродящего по Пещере Духов так, будто он сам привидение. Володя и не ждал ответа, подкинул новый вопрос:

– Дмитрий Станиславович, скажите, а можно настроить вашу аппаратуру на два мозга одновременно?

Психофизик заметил - на этот раз ответа ждут с нетерпением.

– Нет, - твёрдо сказал он.

– Почему?

Синявский затянулся - пф-ф!
– выпустил облачко дыма, глянул собеседнику прямо в глаза и заговорил, взвешивая каждое слово:

– Спектр собственных частот индивидуален, иначе вообще невозможно было бы настроить излучатели избирательно, на конкретный мозг, и сканировать данные дистанционно. Частотный портрет, видите ли, что-то вроде отпечатков пальцев. Вы скажете - ну и хорошо, значит теоретически, если обеспечить должную избирательность аппаратуры по спектру, можно подключить к системе излучателей не одного, а двух человек, но! Количество независимых излучателей - пф-ф!
– придётся удвоить, вычислительные мощности бигбрейна придётся удвоить, и, наконец, энергия! Её тоже надо бы обеспечить. Мы и так временами работаем на пределе возможностей аппаратуры и при сканировании, и при обратном переносе, недавно я заметил возле соленоида...

– Понятно, - перебил Володя.

Дмитрий Станиславович не смог уяснить, огорчил инспектора тот факт, что подключение второго мозга невозможно, или обрадовал. Он решился на вопрос:

– Зачем это вам?

– Да так, из академического интереса.

Пришлось психофизику ограничиться весьма неопределённым ответом. Трудно было поверить, что интерес действительно чисто академический.

– Что он делает?
– спросил Володя.

Сначала Синявский решил - инспектор просто пытается отвлечь внимание, - но, подойдя к прозрачной перегородке, понял - нет. Действительно странно. Горин исследовал выдвижной ящик тумбочки явно в надежде что-то найти, и, как это ни странно,

нашёл.

– Он курит?
– быстро спросил Володя.

– Бросил. Больше двух лет назад. Я не понимаю...

– Может, просто не помнит, что бросил?

– Да нет! Я не понимаю, откуда там взялись сигареты! Не было в ящике ничего! Я проверял, не осталось ли чего-нибудь колющего или режущего.

– Значит, кто-то подбросил, - спокойно подытожил инспектор, глядя, как Ян вертит в руках пачку.

Свистнула позади дверь, в предбанник вошёл Сухарев. Был он весел.

– Инспектор, - сказал он.
– Сознавайтесь, это вы увели у меня из кармана пиджака пачку сигарет? Верните, очень курить хочется.

– Это не я, - с неопределённой интонацией ответил Володя.
– Это он.

Андрей Николаевич проследил, куда указывает инспектор, и выругался:

– Чтоб вас!.. Кто ему дал? Вы Митя?

– Вы чуть что сразу Митя!
– психофизик выглядел оскорблённым.
– Он сам вытащил из верхнего ящика тумбочки. Полез, как будто знал, что они там, вытащил, сейчас будет курить.

– Издеваетесь?
– осведомился заместитель директора.

– Нет, Андрей Николаевич, - ответил за доктора Володя.
– Мы действительно не имеем никакого отношения к вашим сигаретам. Мы всё время с Митей занимались Гориным, у нас просто возможности не было... А где, вы говорите, висел ваш пиджак?

– В шкафу, в моей лаборатории, - с расстановкой ответил заместитель директора.

– Это та комнатушка, что за аппаратной? Ну, тогда мы с Митей тут ни при чём.

– Конечно, - подтвердил Синявский.
– Сначала мы все втроём были в душевой, потом повели сюда Яна Алексеевича и заперли его. Мы не смогли бы пройти в лабораторию. Никто туда и не заходил после того, как мы привели Яна.

– А сам Горин?

– Исключено, - Синявский для убедительности отрицательно помотал головой, предварительно вынув изо рта трубку.
– Он не помнит, как обращаться с пультом.

– Но тогда...
– начал Сухарев.

– Смотрите!
– перебил Володя.

Действительно, было на что посмотреть.

Ян колотил кулаком в силикофлекс. Когда человек по другую сторону прозрачной перегородки в гневе бьёт изо всех сил в стекло - это внушает трепет, но если при этом не слышно ни криков, ни стука - зрелище может показаться неподготовленному наблюдателю иррациональным.

– Откройте!
– не выдержал доктор.

Инспектор хотел попросить заместителя директора о том же, но тот и без просьб возился с пультом.

– ... кройте!
– ворвался в предбанник вопль. Когда силикофлексовая переборка отъехала полностью, Ян перестал кричать, сжатую в кулак руку нерешительно подержал навесу, потом опустил. На щеках - красные пятна. Видно - уже овладел собой.

– Не знаю, - нарочито спокойно проговорил он, - зачем вы держите меня взаперти, но если вы, Митя, добровольно взяли на себя роль тюремщика, не превращайтесь хотя бы в палача. Дайте мне спички, курить хочется. Это не запрещено тюремным распорядком?